— Тайриэл… — Ладошки Орис щекотали кожу прилипшими песчинками. Тайриэл отвел мешавшие ему пепельные пряди.
Луна, отражающаяся в темных, как море, глазах, задрожала и опрокинулась.
— Орис, — прошептал он через некоторое время, все еще ощущая на себе терпкую горечь ее прикосновений. Мир вокруг более или менее обрел свойственные ему четкие очертания. — Орис, любовь моя…
— Неверное слово, Тайриэл, — тихонько засмеялась она. — Ты не любишь меня. Влюблен — может быть.
— Ты?..
— А я не знаю. Просто не знаю. Ш-ш-ш… — Она прикрыла ему рот ладонью. — Не рви словами эту ночь. Нашу ночь.
Набежавшая волна мягко подтолкнула их друг к другу. Из судорожно стиснутых пальцев эльфийки, отсчитывая время, струился белый песок…
Чуть позднее той же ночью, когда они уже сидели на веранде дома Орис и пили чари, Орис предложила погадать ему по руке. Тайриэл весьма скептически отнесся к ее словам, но чтобы не расстраивать девушку, согласился. Тогда она взглянула ему в глаза.
— Для того чтобы гадание было наверняка, ты должен сказать мне… кто ты такой?
Тайриэл взял ее руки в свои и поцеловал. И промолчал. Однозначного ответа все равно не существовало. Орис выплеснула остатки чари из своей чашки, зачерпнула немного гущи и мазнула по его ладони. Тонкий рисунок линий на коже стал отчетливее. Орис с очень сосредоточенным видом склонилась и принялась его изучать.
— Так, прежде всего, жить ты будешь долго…
— И счастливо?
— Без сомнений. У тебя будет очень красивая жена, которая полюбит тебя всем сердцем, как и ты ее. И у вас родятся дети. Трое.
— Я столько не проживу, — невесело пошутил он.
Дети у эльфов рождались значительно реже, чем у людей. А поскольку жениться Тайриэл в ближайшее и не очень время не планировал, его острота имела под собой вполне реальную основу.
— А где я буду жить, там тоже написано?
— Да. В доме. — Она подняла на него лукавый взгляд.
— О, хорошо, что не в орлином гнезде…
— Тайриэл, не смейся! Ты меня отвлекаешь!
— Прости, дорогая.
Еще немного незначительных сведений — Тайриэл почти не вслушивался. Только когда ногти Орис неожиданно болезненно сдавили его ладонь, он вздрогнул. Орис выглядела напуганной.
— В чем дело, любовь моя?
— Не знаю… — Девушка провела рукой по глазам с внезапно расширившимися зрачками. — Я… я думаю… Я думаю, — лихорадочно зачастила она, — вскоре произойдет что-то очень важное, что-то, что заставит тебя полностью измениться. У тебя не будет иного выхода, ты станешь чем-то иным, но… мне кажется, это будет перемена скорее к лучшему… наверное, ох, нет, я уверена!
— Орис!