— Олли, что ты делаешь? — спросил он, даже не скрывая раздражения.
— Ищу правду, — ощетинилась я.
— Какую, черт тебя дери, правду?! — закричал он. — Генри умер, хватит копаться в его вещах и искать подтверждения собственным странным догадкам. Или, может, по-твоему, это один из шести — или как ты его там зовешь — сидел у отца под кроватью и специально напугал его ночью до инфаркта?!
— Не знаю, но может, и так!
И внезапно Кевин ударил кулаком по косяку, а затем с силой провел ладонью по лицу.
— Я надеялся, что ты будешь в состоянии просто дать ему покой…
— Именно этим я и занимаюсь. Ищу того, кто ответственен за его смерть! Почему ты не можешь мне просто посодействовать? И расскажи-ка, по какой такой причине ты взял чужую фамилию?!
Он закрыл глаза и застонал, а затем в несколько шагов преодолел разделяющее нас расстояние и начал убирать камни обратно в ящик.
— Олли, прекрати это и немедленно!
— Что именно?
— Камни ни при чем, в них нет ответов. И в мастерской их тоже нет. Только Генри знал, что его связывало с шестерыми и кто они.
— И ты знаешь.
— Нет.
— Да.
— Ты напуган. Ты боишься их не меньше моего. И тебе страшно, что я докопаюсь до правды.
— Что ты от меня хочешь? — обернулся и закричал он на меня. — Ты правда желаешь, чтобы я поверил в твою историю о том, как мой отец умирает насильственной смертью от рук какого-то загадочного гостя, притом, что я своими глазами видел протокол вскрытия? Или, может, копам заплатили? Ты готова обвинить всех, включая меня и господина Тоффи в том, что мы покрываем убийцу Генри?
— Кевин, — взмолилась я. — Я никого не обвиняю, просто чувствую!
— Чувствуешь, Олли?! Что ты чувствуешь? Ты чувствуешь убийство? Может, у тебя есть какие-то экстрасенсорные способности, о которых я не знаю?
— Почему ты на меня кричишь? Не будь я права, не будь ты напуган до дрожи, ты бы на меня не орал! Успокойся и расскажи мне, кто такие эти шестеро! Я не отступлю, пока не найду их.
Он вздохнул, а затем схватил меня за руку и поволок прочь из часовой мастерской, на темную улицу, под теплые и упругие струи дождя. Я в мгновение ока вымокла до нитки. Его рука так сильно сжимала мое запястье, что не оставалось сомнений — Кевин в ярости. Но отчего? Я не понимала! Возможно, я просто недостаточно хорошо знала Кевина, чтобы судить, я вообще ничего не знала об их с мастером отношениях, ведь я познакомилась с сыном старика только после его смерти…
Кевин прошел всего два шага, а затем остановился и дернул меня за руку так, что я непроизвольно развернулась к нему всем корпусом.
— Олли, — прохрипел он вдруг, и этот голос обжег меня.