| К югу и к северу, насколько хватал глаз, была сплошная белизна; только очень тонкая темная линия, обогнув поросший ельником остров, извиваясь, уходила на юг и, так же извиваясь, уходила на север, где исчезала за другим поросшим ельником островом. |
| This dark hair-line was the trail-the main trail-that led south five hundred miles to the Chilcoot Pass, Dyea, and salt water; and that led north seventy miles to Dawson, and still on to the north a thousand miles to Nulato, and finally to St. Michael on Bering Sea, a thousand miles and half a thousand more. | Это была тропа, снежная тропа, проложенная по Юкону, которая тянулась на пятьсот миль к югу до Чилкутского перевала, Дайи и Соленой Воды, и на семьдесят миль к северу до Доусона, и еще на тысячу миль дальше до Нулато и до Сент-Майкла на Беринговом море - полторы тысячи миль снежного пути. |
| But all this-the mysterious, far-reaching hairline trail, the absence of sun from the sky, the tremendous cold, and the strangeness and weirdness of it all-made no impression on the man. | Но все это - таинственная, уходящая в бесконечную даль снежная тропа, чистое небо без солнца, трескучий мороз, необычайный и зловещий колорит пейзажа - не пугало человека. |
| It was not because he was long used to it. | Не потому, что он к этому привык. |
| He was a new-comer in the land, a chechaquo, and this was his first winter. | Он был чечако, новичок в этой стране, и проводил здесь первую зиму. |
| The trouble with him was that he was without imagination. | Просто он, на свою беду, не обладал воображением. |
| He was quick and alert in the things of life, but only in the things, and not in the significances. | Он зорко видел и быстро схватывал явления жизни, но только явления, а не их внутренний смысл. |
| Fifty degrees below zero meant eighty odd degrees of frost. | Пятьдесят градусов ниже нуля означало восемьдесят с лишним градусов мороза. |
| Such fact impressed him as being cold and uncomfortable, and that was all. | Такой факт говорил ему, что в пути будет очень холодно и трудно, и больше ничего. |
| It did not lead him to meditate upon his frailty as a creature of temperature, and upon man's frailty in general, able only to live within certain narrow limits of heat and cold; and from there on it did not lead him to the conjectural field of immortality and man's place in the universe. | Он не задумывался ни над своей уязвимостью, ни над уязвимостью человека вообще, способного жить только в узких температурных границах, и не пускался в догадки о возможном бессмертии или о месте человека во вселенной. |