— Но если вы кого-нибудь полюбите?..
— Сомневаюсь. Со смерти Пруденс прошло уже десять лет, а я так больше никого и не полюбил. Не думаю, что в будущем что-то изменится. Мне уже двадцать девять, и я не хочу быть слишком старым, когда придёт время обучать своего сына верховой езде, а дочь — игре в крикет.
Фолкнер не понимал, почему разоткровенничался с этим ребёнком. Может, сработал феномен «случайного попутчика», когда изливаешь душу незнакомцу, которого никогда больше не увидишь. Или было что-то в этих внимательно и сочувствующе глядящих глазах цвета шоколада, что заставляло рассказывать этому парнишке Сэмми то, что не рассказал бы даже матери. Она ведь была уверена, что её сын наконец-то вновь полюбил. Эх, мама, знала бы ты.
— А мне кажется, что любовь всё равно нужно ждать, и она обязательно придёт, — задумчиво протянул мальчик, теребя прядь волнистых волос, падающих на глаза.
— В твои годы я тоже в это верил, — вздохнул Фолкнер и решил сменить тему. — Почему ты продолжал бежать вдоль поезда, когда перрон кончился? Там же неудобно?
— Я надеялся запрыгнуть на вагонную сцепку, когда она будет проезжать мимо.
— С ума сошёл? Даже если бы тебе это удалось, и тебя сразу не затянуло бы ты под колёса, сколько ты смог бы продержаться на ней, как думаешь?
— До следующей остановки.
— Она только утром.
— Что? Но я думал… А этот поезд вообще куда идёт?
— В Чикаго.
Сэмми застонал и стукнулся затылком о стенку купе. От этого кепка свалилась с его головы, но он этого не заметил и, вцепившись в неровно подстриженные волосы, стукнулся ещё раз.
— Эй, парень, в чем дело? — Фолкнер быстро пересел на соседний диван и придержал мальчика за хрупкое плечо, удерживая от дальнейших ударов.
— Я сел не в тот поезд. И теперь я еду в противоположном направлении. Моя цель всё дальше, и я не уверен, хватит ли мне теперь денег добраться до Сиэтла даже третьим классом.
— Эй, стоп, отставить панику! Что бы там ни было — я позабочусь, чтобы ты благополучно добрался до места назначения. Тебе нужно успеть к определённому сроку?
— Нет, меня никто не ждёт. Но почему вы хотите помочь мне?
— Спроси что полегче. Я и сам не понимаю. Но, поскольку я втащил тебя в своё купе, то теперь вроде как за тебя отвечаю. Так что на будущее — никаких запрыгиваний на вагонную сцепку. Это смертельно опасно. Договорились? — Фолкнер потрепал парнишку по вихрам. — Господи, кто тебя стриг?
— Кухарка.
— Заметно. И, похоже, овечьими ножницами.
— Нет, обычными. Просто она торопилась…
— Она торопилась, ты торопился… А в итоге мог погибнуть! — Фолкнер вдруг представил себе подобную картину и почувствовал, как что-то защемило в груди. Странное, почти забытое ощущение.