— Птенца вашего везу, — сказал он, — маленько подстрелен, но не шибко.
— А? — спросил Гжиб.
— Да чего «а»? Ясека вашего привез. Нынче ночью он у меня лошадей воровал, ну я и влепил ему несколько дробинок.
— Ах он, мерзавец!.. Да где он?..
— Сидит в санях на дороге.
Гжиб рысью побежал за ворота. Оттуда послышались удары, крики, а затем старик показался снова, волоча за волосы Ясека, который, несмотря на свой рост и красоту, ревел, как малое дитя.
Вышитая куртка его была изорвана, высокие сапоги испачканы в навозе, левая рука обмотана окровавленной тряпкой, лицо залеплено пластырем.
— Воровал ты лошадей у старосты?.. — спрашивал разгневанный старик.
— А что мне не воровать? Воровал.
— Но тут ему не повезло, — вмешался Гроховский, — зато повезло у Слимака: это ведь он украл у него лошадей.
— Ты украл?.. — заорал Гжиб, бросаясь на сына с кулаками.
— Я, я, только не сердитесь, тятенька, — хныкал Ясек.
— Господи боже мой, что же это делается! — кричал Гжиб.
— А что делается? — презрительно возразил Гроховский. — Парень здоровый, нашел себе дружков под стать, вот они всех по очереди и обворовывали, пока я его вчера не подстрелил.
— Что же теперь будет? — кричал старик, снова принимаясь тузить Ясека.
— Больше не буду, тятенька… Уж теперь-то я женюсь на Ожеховской и возьмусь за хозяйство…
— Вот-вот, в самый раз! Теперь-то впору в тюрьму идти, а не свадьбу играть, — заметил Гроховский.
Старый Гжиб призадумался.
— Вы, что же, будете на него жаловаться? — спросил он старосту.
— Лучше бы не жаловаться, а то из-за такого дела по всей округе завороха пойдет. Но ежели вы мне отступного не дадите, придется жаловаться.
Гжиб снова задумался.
— Ну, а сколько это будет стоить?
— Со ста пятидесяти рублей гроша не скину, — ответил староста, разводя руками.
— Господи боже мой! — возмутился Ясек. — Стреляли вы в меня из одностволки, а денег требуете, словно за пушку.
— Коли так, — сказал Гжиб, — пускай посидит в тюрьме, я за этого мерзавца сто пятьдесят рублей не стану платить.
— Мне сто пятьдесят за секрет, — продолжал Гроховский, — а Слимаку восемьдесят за украденных лошадей.
Гжиб снова бросился колотить парня.
— Ах ты разбойник!.. Говори, кто тебя подучил?..
— Известно кто — Иосель… Да хватит вам драться, — вопил Ясек, — право, совестно перед чужими людьми. Что вы все бьете меня да бьете?..
— А ты зачем Иоселя слушал?
— Да я ему задолжал сто рублей!
— Господи Иисусе! — простонал Гжиб и принялся рвать на себе волосы.
— Ну, не с чего вам голову терять, — заметил Гроховский. — Всего-то триста тридцать рублей — мне, Слимаку да Иоселю. Для вас это пустое дело.