— Нет, не буду столько платить! — заявил Гжиб.
— Да я сам заплачу, как только женюсь на Ожеховской, — выкрикнул Ясек.
— Холеру ты заплатишь!.. Дождешься от тебя!.. — не унимался старик.
— Ну, коли так, — рассердился староста, — пускай идет под суд. Ты не в шутку у нас воровал, и я с тобой не стану шутить. Собирайся!
И он потащил огромного парня за шиворот.
— Тятенька, смилуйтесь… ведь один я у вас!.. — взмолился Ясек.
Старый Гжиб поочередно взглядывал то на сына, то на Гроховского, то на Слимака.
— Ух, и жадный же вы, тятя!.. Ни за грош губите меня на всю жизнь! — причитал Ясек.
— Вишь, как он теперь запел, — подтрунивал староста. — А помнишь, как ты возле правления курил сигару да посмеивался, что меня обворуют… Я сказал, что не обворуют, и вышло по-моему, а ты теперь ревешь, как баба! Ты вот сейчас посмейся… Ну, пойдем. Увидишь, отец твой не вытерпит, догонит нас дорогой.
— Постой, постой!.. — засуетился Гжиб, видя, что староста и вправду тащит парня к саням.
Гроховский остановился. Гжиб кивнул Слимаку, и они отошли за сарай.
— Вот что, кум, я вам посоветую, — начал Гжиб понизив голос. — Ежели хотите, чтобы мы жили с вами по-добрососедски, вы знаете, что сделайте?..
— Почем я знаю? И откуда мне знать?
— Женитесь на моей сестре.
— На Гавендиной? — спросил Слимак.
— Ну да. Вы вдовец и она вдова, у вас десять моргов, у нее пятнадцать и нет детей. Я возьму себе ее землю, раз уж она рядом с моей, а вам дам пятнадцать моргов из Хаммеровой, — вот и будет у вас двадцать пять моргов в одной полосе.
Слимак задумался.
— Сдается мне, — заметил он, — будто ее земля, стало быть вашей сестры, получше Хаммеровой.
— Ну, так я вам дам побольше лугов. По рукам? — настаивал Гжиб.
— Кто его знает? — протянул Слимак, почесывая затылок.
— Ну, по рукам, — твердил свое Гжиб. — А вы за мою доброту заплатите сто пятьдесят рублей Гроховскому да сто Иоселю.
Слимак заколебался.
— Я еще не схоронил свою бабу, как же тут жениться на другой? — вздохнув, сказал он.
Старик вышел из себя.
— Не дури! — крикнул он. — Ты что? Разве без бабы обойдешься в хозяйстве? Все равно женишься, не сейчас, так через полгода! Померла покойница — и крышка! А кабы могла она теперь голос подать, сама бы сказала: «Женись, Юзек, и не вороти нос от такого благодетеля, как Гжиб!»
— Чего это вы повздорили? — спросил, подходя, Гроховский.
— Я говорю, чтобы он женился на моей сестре, на Гавендиной, а он артачится, — ответил Гжиб.
— Ну, а как же! Вы хотите, чтобы я из своего кармана заплатил Гроховскому и Иоселю, — оправдывался Слимак.
— А пятнадцать моргов земли, а четыре коровы, а пара лошадей и всякая утварь — это что? — петушился Гжиб.