– Хочешь кофе? Я вскипячу воду, – сказала мама.
– Да, кофе, с удовольствием, – сказал папа.
Какой еще кофе, вдруг сообразил я. И наклонился вперед.
– Эй, – прошептал я в темноте. – Мы же не кипятили чайник. Мамы с папой сегодня нет дома, так что сегодня вообще никто не пил кофе и не кипятил чайник.
– Точно? – спросил брат.
– И правда! – воскликнули другие братья. – Мы же не пьем кофе. Мы только разогрели запеканку из овощей, а кто же ест запеканку с кофе!
– Конечно! – сказал я.
– Тс-с-с… – шикнули на нас соседи.
– Да-да, тс-с-с, – сказали мы и вздохнули с облегчением. Жестами показали соседям, что теперь-то уж точно замолчим, но поскольку их «с-с-с» продолжало звучать у нас в головах, нам вдруг вспомнилось: разогретую запеканку-то мы точно вынули из духовки, но не забыли ли выключить газ?
Какое-то время мы сидели тихо. Но потом брат опять заговорил в темноте.
– Надо было проверить газ, – сказал он.
Среди ночи кто-то ломился в нашу дверь. Первым услышал папа. Спустился до середины лестницы и крикнул:
– Кто там?
Этот человек очень хотел попасть к нам в дом. Он что-то бормотал, обращаясь к входной двери, и стучал ладонью по деревянной поверхности.
– Кто там? – снова крикнул папа, еще громче, потому что совсем не хотел впускать в дом человека без имени.
Мы с братьями запахнули наши халатики и заняли безопасную позицию. Прижались боком к лестничным перилам; за спиной у каждого был либо брат, либо ступенька.
– Кто там? Гм… Кто там? – кричал папа, приложив руку рупором ко рту.
Ответа не последовало. За дверью стало тихо. Мы представили себе, что этот пьяница стоит, покачиваясь, руки по швам, у нашего порога, охваченный отчаянием. В дом никак не войти. Что ему теперь делать, куда податься?
На окне кладовки у нас над головами приподнялась шторка. Окно открылось, и мгновение спустя мы услышали мамин голос. Она кричала:
– Э-эй!
Немного подождала, закрыла окно и вышла на верхнюю площадку лестницы, качая головой.
– Это Берт, – сказала она и объяснила, что он принял наш дом за свой.
– Как так может быть? – сказал папа.
– Вот так и принял, – сказала мама, запахнула халат, на цыпочках спустилась по лестнице мимо братьев, меня и папы и подошла к двери.
– Берт, – сказала она, обращаясь к двери. – Берт!
С той стороны двери началось движение. По доносившимся звукам казалось, что у Берта четыре ноги. И два языка. Он выругался. Сказал, что хочет войти. Что он из своего кармана оплатил и дом, и цветочные горшки, и жалюзи, и все-все-все.
– Да-да, – сказала мама. – Но ваши жалюзи висят не здесь. А в другом доме.