ГЕРБЕРТ: Франц, да у вас бурные отношения! Немногие девушки вообще могли бы похвастать, что ты их слушаешь.
ФРАНЦ: Знаешь, я вдруг открыл, что женская болтовня здорово расслабляет мозг.
ГЕРБЕРТ: Вот! А я что тебе говорил тогда на Крите? А ты мне – скачки, скачки…
ФРАНЦ: Каюсь. Надо было слушать.
ГЕРБЕРТ: Я тоже люблю милых дурочек, они, как Моцарт, замечательно создают фон. Но, значит, ты полагаешь, что дама просто хотела раскрутить тебя на деньги?
ФРАНЦ: О, что ты! Для этого нужно логическое мышление хотя бы на шаг вперед.
ГЕРБЕРТ: Она и на это неспособна?
ФРАНЦ: Ты просто её не знаешь. Жадный ребенок с атрофированной памятью. Какие тут махинации? Ну, для себя она, конечно, женщина-вамп, femme fatale, Лорелея и далее по списку. Однажды она даже объявила себя Эринией. И ни я, ни энциклопедия, которая чудом нашлась у фрау Брюкер, не смогли ей доказать, что это не есть синоним сексуальной, притягательной женщины.
ГЕРБЕРТ: Любопытный экземпляр. До гарпий она не дошла? Ты нас познакомишь?
ФРАНЦ: Нет.
ГЕРБЕРТ: Отчего?
ФРАНЦ: Дураки опасны, Герберт.
ГЕРБЕРТ: Двойные стандарты. Вам можно, мне нельзя.
ФРАНЦ: На меня компромата меньше.
ГЕРБЕРТ: Опять эти гестаповские…
ФРАНЦ: ГРОМКО ОЧЕНЬ вы рассуждаете… о том, что Вена не есть Берлин. Глупый человек – это всегда проблема. И чем невиннее и безвреднее он кажется, тем больше будут неприятности. А потом у меня выбора нет, я так и так с ней живу.
ГЕРБЕРТ: Даа, вот хозяйка у вас Эриния так Эриния.
ФРАНЦ: Фрау Брюкер что ли? Брось, она легко смягчается парой чахлых букетиков и банальщин. Забавно, что Дженни и она живут в одной квартире, ругаются в 7.10 утра и 9.20 вечера и не могут увидеть, что они идеальное олицетворение прошлого и будущего друг друга.
ГЕРБЕРТ: А ты уверен, что не хочешь съехать из этого Аида? Я тут как раз подумывал снять…
ФРАНЦ: Герберт!
ГЕРБЕРТ: Понял. Я всё понял. Это твой крест и тебе…
ДЖЕННИ: Мальчики!
Розовое существо в блестках с декадентно вычерненными очками панды кинулось на Герберта.
Взасос.
Отлепилось.
ДЖЕННИ: А вы уже познакомились! Ужас! Там такое в туалете произошло! Какая-то блондинка нанюхалась порошка до смерти! Представляете? Я такая подхожу, ну стою, жду, жду, думаю – очередь, а там, оказывается, она унюхалась, у нее сопли, слюни, кровь. Всё растекается. Представляете? Глазища закатились, первый раз такое вижу. Что, может, уже в зал?
И Моцарт продолжил играть.
ДЖЕННИ: Ну, мальчики, что вы будете? Ой, Лео, я обязательно возьму фуа гра! Франц, попробуй, это такааааая вещь! Как икра, только французское. А икру мы возьмем? А, Лео, милый, тебе надо ему вернуть деньги за вход. Я ему говорила, что ты никогда не опаздываешь, разве что у тебя кто-то умер, а он не захотел ждать на улице и заплатил. Беспокоился, что замерзну. Ну не душка? Но ты ему верни, ему нужно. А что сказали кинопродюсеры? Я знала, знала, что мне надо делать тюрбан, а ты – нет-нет, так непонятно, надо волосы показать. Я не слишком много улыбалась? А он говорит, я, когда улыбаюсь, прямо как лошадь. Вот злыдень, да? Между прочим, у меня такие зубы, что вообще ни одного кариеса, никогда!