АМАЛИЯ: Франц, он очень переживал…
ФРАНЦ: Уж представляю. Какая досада, я и в этот раз выжил. Сколько у меня было возможностей сдохнуть, а тут опять! Видишь, всё на полпути останавливаюсь.
АМАЛИЯ: Как вы можете так говорить?
ФРАНЦ: А вы как можете так врать мне, себе, всем? Да если б я сдох от бронхита в лазарете, вот счастье бы привалило. Можно было бы тихо и праведно запечатать меня в фамильном склепе.
АМАЛИЯ: Вы очень ошибаетесь…
ФРАНЦ: Да вы что? Вот новость!
АМАЛИЯ: Ну, знаете ли, когда пришло то скандальное письмо из Англии…
ФРАНЦ: Мама, пожалуйста…
АМАЛИЯ: Сложно было удивляться…
ФРАНЦ: Да! Странно было удивляться такому повороту событий. Беременность – это естественно, такое случается с женщинами, мама, и очень часто на них не женятся после этого, и будь она хоть дочерью английской королевы, я бы на ней не женился. И она это знала всегда. И ведь не она писала то письмо…
АМАЛИЯ: Я не могу такое слушать.
ФРАНЦ: Что, опять богохульство?
АМАЛИЯ: Франц, уймитесь и извинитесь перед отцом.
Так в пьесах ставят точки.
Следующая сцена должна была называться «покаяние».
Зря.
ФРАНЦ: Я не буду этого делать.
Ей не нравился неподходящий мизансцене спокойный тон.
ФРАНЦ: И мне плевать, что в столовой все слышно. У меня больше нет ни одного неоплаченного счета. Я достаточно насиловал себя.
АМАЛИЯ: Да как вы… Все это время вы бездарно прожигали его сост…
ФРАНЦ: Ошибаетесь, матушка, я со вкусом использовал его бездарные деньги. Он с ними в могилу хочет лечь? Я работал с нашими инвестиционными портфелями, я знаю все вклады, заводы, карьеры, недвижимость, не говоря уже о поместьях и винодельнях, и я знаю, что живи я десять раз так, как я жил, я не перевел бы и 30% наших стандартных доходов.
АМАЛИЯ: Вы, между прочим, не единственный сын. Ваши старшие братья, кстати…
ФРАНЦ: Скромнее? Да безусловно! В них жизни меньше, чем в дохлых устрицах! Вы вышли замуж за моллюска и рожали ему устриц. Зачем?
АМАЛИЯ: Я что?
ФРАНЦ: Ах, вы ослышались. Вы вышли замуж за моллюска и пятнадцать лет рожали ему устриц, с одним, дай Бог, исключением.
Из знакомых ей инструментов оставался лишь обморок.
Она грузно уронила свое тело в кресло.
Закатила глаза.
Обволокла их слезами.
Нет реакции.
АМАЛИЯ: Вы не представляете, как ранят ваши слова.
Встал, приоткрыл дверь.
ФРАНЦ: Магда! Принеси хозяйке успокоительного.
Ах, вот как.
Женщина смахнула слезы, подошла к секретеру, достала оттуда бумаги и практически бросила ими в сына.
Выписанные чеки, договора об аренде, покупке, найме.
АМАЛИЯ: Вами заинтересовался рейхсфюрер.
ФРАНЦ: Вы рекомендовали меня рейхсфюреру?! Зачем вы сделали это?