– Ты еще пригрози отцу пожаловаться.
– Моему или твоему? – прищурилась я.
– Да будь проклят тот день, когда я присватался к этой ядовитой колючке, к этой несносной блохе, вездесущему комару! – воздел руки Саннежи.
– Ах, блохе, значит?!
– Мне не больно, – сказал он, легко перехватив меня, когда я набросилась на него с кулаками, не всерьез, конечно. – Я научу тебя причинять боль, когда подрастешь немножко. Ваши воины так не умеют.
– Я быстро вырасту, – заверила я, когда Саннежи усадил меня к себе на колени. – Но ты не отговаривайся! Что у тебя случилось?
– Не у меня, – мотнул он черной гривой. – У моего отца несколько жен, ты знаешь, и у младшей есть дочка, немного моложе меня. Очень красивая… но с тобой ей не сравниться! Прекрати меня щипать, а то рассказывать не буду!
– Я красивей всех на свете, – высокомерно напомнила я.
– Да, – улыбнулся Саннежи. – Ты затмеваешь солнечный свет. А моя сестра… разве что лунный, и то не всегда. Но дело не в том. Сестру возжелал один из наших соседей. Он ровесник моему отцу, у них свои счеты… Словом, он хочет юную девушку себе на ложе. Отец отдавал любую, но тому приглянулась Илюмжи. А… а ее нельзя…
– Почему? – удивилась я. К тем годам я уже многое знала, и обычаи родины Саннежи меня не пугали. – Если он тоже князь, а она – дочь младшей жены твоего отца, разве это не честь для нее?
– Это так, – кивнул он. – Но он ее убьет.
– Как?.. – не поняла я. – Зачем?
– Ему за пятьдесят, а ей нет и тринадцати! – ответил Саннежи. – Ну… ну как тебе объяснить, тавани, ты еще такая маленькая…
– Не трудись, я догадалась, – серьезно ответила я. – Я же знаю, что делает мужчина с женщиной, сам ведь объяснял, забыл?
Саннежи вдруг покраснел, даже кончики ушей зарделись, потом кивнул. Это я, помнится, увидела, как жеребец кроет кобылу, да и спросила, чем это они заняты. Ну а представить, что у людей дело обстоит так же, было проще простого! (Несколько лет спустя матушка объяснила мне со всеми предосторожностями, что это за действо, благословленное самим Создателем во имя продолжения рода… Я тогда кивнула, не дослушав – охота занимала меня куда больше этих глупостей, а о прочем я и так знала!)
– Она росточком-то почти как ты, – сказал он, – хотя и старше. А он – как мой отец, ты видела его.
– А почему нельзя отказать?
– Долг есть долг, – мрачно ответил Саннежи. – Отец пообещал любую девушку, тот выбрал Илюмжи… Спасибо, согласился подождать, пока она хотя бы девушкой станет!
– Ах так… – Я прищурилась. – А помешать ты как-то можешь?
Он покачал головой.
– Это не моя мать, не моя жена, не моя дочь, не мой долг. Я могу только злиться про себя. Отец разделяет мои чувства, я знаю, но обещание сильнее жалости. Таков наш закон, и, как бы жесток он ни был, преступать его не может даже князь.