Удар! Ещё удар!.. (Раевский) - страница 64

А в старости стал он сторожем на стадионе. Сперва не очень увлекался спортом, а потом пристрастился. На все тренировки являлся: сядет в стороне и присматривается. Инструктор заметил это и взял его в работу: то попросит махнуть флажком на старте, то щелкнуть секундомером на финише. Постепенно дед и сам вроде инструктора стал.

А наши футболисты ни одного матча без деда не начинали. Специально на самом лучшем месте стул для него ставили. Судья-то у нас оказался не очень опытным. А на поле часто конфликты. Как кончится игра, футболисты сразу к деду. Решай, кто прав.

Ребята разгорячатся, шумят, а дед скажет — и точка. Слушались его беспрекословно, как какого-нибудь судью всесоюзной категории.

— А ты, дедушка, сам-то спортом не занимаешься? — пошутил Генька. — Признавайся: наверно, гоняешь мяч?

Мы засмеялись. Невозможно было даже представить старика в трусах и майке в роли нападающего или защитника на футбольном поле.

— Угадал! — вдруг неожиданно для нас подтвердил старик. — Я спортсмен!

— Неужели и вправду футболист? — прыснул Генька.

— Нет, не футболист, конечно. Но спортсмен! — старик хитро улыбнулся. — Рыбалку я очень уважаю. Прежде бреднем ловил. А теперь интересуюсь спиннингом…

Дед легко и чисто произнес это трудное слово.

Когда старик ушел, мы еще долго говорили о нем.

— Теперь снова оживет наш стадион, — радовался Борис. — Крепкий хозяин пришел.

— Подходящий старикан, — согласился Генька. — С таким жить можно!

Гигантский, сработанный из металла и бетона, красавец трамплин властвовал над местностью. Гордо вознесся он и над дачными домишками, и над трубой фанерного завода, и над вершинами самых высоких сосен.

Здесь, неподалеку от города, казалось, все стремилось к этому могучему трамплину. К нему сбегался веер дорог, к нему тянулись просеки в лесу, возле него свернулось, покорно легло кольцо трамвая и встала платформа электрички.

В будни зимой здесь тихо, пустынно. Но по воскресеньям, и особенно в дни состязаний, все оживало. Мелькали яркие костюмы лыжников, гремело радио, подкатывали трамваи, похожие на ежей. Огромного ежа напоминала и платформа электрички, ощетинившаяся остриями палок и лыж.

Нечего и говорить, что все окрестные мальчишки в такие дни теряли покой, а в классных журналах число двоек удваивалось.

Здешние мальчишки знали толк и в прыжках, и в слаломе. Они росли в зоне могучих притягивающих волн громадины трамплина. И такие слова, как «стол отрыва», «воздушная подушка», «гора разгона», вошли в их сознание значительно раньше, чем условия равенства треугольников и закон Архимеда.