| Видно, мили умножились, как и деревья, и эта тропа вела в глухое место, в лабиринт, а не к дому... Я вышла к нему внезапно - подход был скрыт противоестественно разросшимися огромными кустами, торчащими во все стороны, -и застыла: сердце гулко билось в груди, слезы щипали глаза. |
| There was Manderley, our Manderley, secretive and silent as it had always been, the grey stone shining in the moonlight of my dream, the mullioned windows reflecting the green lawns and the terrace. | Передо мной был Мэндерли, наш Мэндерли, затаенный и безмолвный, как встарь, серый камень поблескивал в лунном свете моего сна, высокие, узкие трехстворчатые окна отражали зеленую траву и террасу. |
| Time could not wreck the perfect symmetry of those walls, nor the site itself, a jewel in the hollow of a hand. | Время было бессильно перед идеальной симметрией этих стен, перед этим домом -алмазом в углублении ладони. |
| The terrace sloped to the lawns, and the lawns stretched to the sea, and turning I could see the sheet of silver placid under the moon, like a lake undisturbed by wind or storm. | Террасы уступами отлого спускались вниз, к лужайкам, лужайки тянулись почти до самого моря, и, обернувшись, я увидела серебряную полоску, безмятежную под луной, как озеро, покой которого не нарушают ни ветер, ни волны. |
| No waves would come to ruffle this dream water, and no bulk of cloud, wind-driven from the west, obscure the clarity of this pale sky. | Эти воды моего сна не рябила зыбь, прозрачное бледное небо не затягивали тяжелые тучи, гонимые западным ветром. |
| I turned again to the house, and though it stood inviolate, untouched, as though we ourselves had left but yesterday, I saw that the garden had obeyed the jungle law, even as the woods had done. | Я снова обернулась к дому и увидела, что, хоть сам он стоит нетронут, нерушим, словно мы только вчера покинули его, сад, как и парк, одичал, подчинился закону джунглей. |
| The rhododendrons stood fifty feet high, twisted and entwined with bracken, and they had entered into alien marriage with a host of nameless shrubs, poor, bastard things that clung about their roots as though conscious of their spurious origin. | Рододендроны вытянулись вверх на пятьдесят футов, их стволы искривились, переплелись с орляком; они уже давно вступили в противоестественный союз с множеством безымянных растений, жалких ублюдков, которые цеплялись за их корни, словно стыдясь своего незаконнорожденного происхождения. |
| A lilac had mated with a copper beech, and to bind them yet more closely to one another the malevolent ivy, always an enemy to grace, had thrown her tendrils about the pair and made them prisoners. |