| Я резко захлопнула книгу и отложила ее в сторону, под перчатки. Взяла старый экземпляр "Иллюстрасьон" и стала листать страницы. |
| There were some fine photographs of the chateaux of the Loire, and an article as well. | Там были превосходные фотографии замков Луары и статья о них. |
| I read it carefully, referring to the photographs, but when I finished I knew I had not understood a word. | Я внимательно ее прочитала, рассматривая в отдельности каждый снимок, но, закончив, увидела, что не поняла ни слова. |
| It was not Blois with its thin turrets and its spires that stared up at me from the printed page. It was the face of Mrs Van Hopper in the restaurant the day before, her small pig's eyes darting to the neighbouring table, her fork, heaped high with ravioli, pausing in mid-air. | Со страниц журнала на меня глядел не Блуа[9] с остроконечными башенками и шпилями, а лицо миссис Ван-Хоппер, когда накануне в ресторане, не донеся вилку с пельменями до рта, кидая быстрые взгляды своих поросячьих глазок на соседний столик, она шептала: |
| 'An appalling tragedy,' she was saying, 'the papers were full of it of course. | - Потрясающая трагедия. В газетах ни о чем другом не писали. |
| They say he never talks about it, never mentions her name. | Я слышала, он никогда не говорит об этом, никогда не упоминает ее имени. |
| She was drowned you know, in the bay near Manderley...' | Она утонула в бухте, возле самого Мэндерли... |
| Chapter five | Глава V |
| I am glad it cannot happen twice, the fever of first love. | Я рада, что она не может повториться - лихорадка первой любви. |
| For it is a fever, and a burden, too, whatever the poets may say. | Потому что это лихорадка и бремя, чтобы там ни говорили поэты. |
| They are not brave, the days when we are twenty-one. | Мы не отличаемся храбростью в двадцать лет. |
| They are full of little cowardices, little fears without foundation, and one is so easily bruised, so swiftly wounded, one falls to the first barbed word. | Наша жизнь полна малодушных страхов, не имеющих под собой никакой почвы, нас так легко ушибить, так просто поранить, первое язвительное слово сражает нас наповал. |
| Today, wrapped in the complacent armour of approaching middle age, the infinitesimal pricks of day by day brush one lightly and are soon forgotten, but then - how a careless word would linger, becoming a fiery stigma, and how a look, a glance over a shoulder, branded themselves as things eternal. | Сейчас, укрывшись под броней самодовольства подступающей зрелости, почти не ощущаешь булавочных уколов, которые испытываешь день за днем и тут же о них забываешь, но тогда... как долго звучало в твоих ушах небрежное слово, выжигая в сердце клеймо, какой, казалось, вечный отпечаток оставлял косой взгляд, кинутый через плечо. |