|
| I would think of the blown lilac, and the Happy Valley. | Я буду думать о цветущей сирени и о Счастливой Долине. |
| These things were permanent, they could not be dissolved. | О том, что нетленно, что не может исчезнуть. |
| They were memories that cannot hurt. | Эти воспоминания не причинят мне боли. |
| All this I resolved in my dream, while the clouds lay across the face of the moon, for like most sleepers I knew that I dreamed. | Все это я решила во сне, в то время, как тучи заслонили лик луны, ибо - как большинство спящих - я знала, что вижу сон, что все это мне только снится. |
| In reality I lay many hundred miles away in an alien land, and would wake, before many seconds had passed, in the bare little hotel bedroom, comforting in its very lack of atmosphere. | В действительности я лежала в постели в чужой стране, в тысяче миль оттуда, и через несколько секунд проснусь в небольшом пустом гостиничном номере, в самой безликости которого есть покой. |
| I would sigh a moment, stretch myself and turn, and opening my eyes, be bewildered at that glittering sun, that hard, clean sky, so different from the soft moonlight of my dream. | Я вздохну, потянусь, перевернусь на другой бок и, открыв глаза, не пойму в первый миг, почему так сверкает солнце, так беспощадно ярка синь неба, столь непохожего на освещенное мягким светом луны небо моего сна. |
| The day would lie before us both, long no doubt, and uneventful, but fraught with a certain stillness, a dear tranquillity we had not known before. | День, ждущий нас, будет долог и однообразен, не спорю, но зато преисполненный умиротворения, дорогой для нас безмятежности, ранее неведомой нам. |
| We would not talk of Manderley, I would not tell my dream. | Мы не будем говорить о Мэндерли. Я не расскажу о своем сне. |
| For Manderley was ours no longer. | Ибо Мэндерли больше нам не принадлежит. |
| Manderley was no more. | Мэндерли больше нет. |
| Chapter two | Глава II |
| We can never go back again, that much is certain. | Мы никогда туда не вернемся, это бесспорно. |
| The past is still too close to us. | Прошлое все еще слишком близко к нам. |
| The things we have tried to forget and put behind us would stir again, and that sense of fear, of furtive unrest, struggling at length to blind unreasoning panic - now mercifully stilled, thank God - might in some manner unforeseen become a living companion, as it had been before. | Все, что мы пытались забыть, оставить позади, может вновь пробудиться, и страх, тайное беспокойство, перерастающее постепенно в слепую, не поддающуюся доводам рассудка панику - сейчас, слава Богу, утихшую, - может непостижимым образом вновь стать нашим постоянным спутником. |