| Она обладала красотой, которая не умирает, и улыбкой, которую нельзя забыть. |
| Somewhere her voice still lingered, and the memory of her words. | Где-то все еще звучал ее голос, в чьей-то памяти оставались ее слова. |
| There were places she had visited, and things that she had touched. | Существовали места, где она бывала, вещи, которых она касалась. |
| Perhaps in cupboards there were clothes that she had worn, with the scent about them still. | Возможно, в шкафах все еще висели ее платья и витал запах ее духов. |
| In my bedroom, under my pillow, I had a book that she had taken in her hands, and I could see her turning to that first white page, smiling as she wrote, and shaking the bent nib. | У меня в спальне под подушкой лежала книга, которую она держала в руках; я так и видела, как она раскрывает ее на первой странице и, стряхнув перо, пишет с улыбкой: |
| Max from Rebecca. | "Максу от Ребекки". |
| It must have been his birthday, and she had put it amongst her other presents on the breakfast table. | Наверно, это был день его рождения, и она положила книгу утром среди прочих своих подарков на столике у кровати. |
| And they had laughed together as he tore off the paper and string. | Они смеялись вместе, когда он срывал бумагу и тесемку. |
| She leant, perhaps, over his shoulder, while he read. | Возможно, она перегнулась через его плечо, когда он читал надпись: |
| Max. She called him Max. | "Максу..." Она называла его Макс. |
| It was familiar, gay, and easy on the tongue. | Имя звучало весело, интимно и легко слетало с языка. |
| The family could call him Maxim if they liked. | Родные могли называть его Максим, если хотели. |
| Grandmothers and aunts. | Всякие там бабушки и тетки. |
| And people like myself, quiet and dull and youthful, who did not matter. | И люди вроде меня, тихие, скучные и слишком молодые, которые не представляли для него интереса. |
| Max was her choice, the word was her possession; she had written it with so great a confidence on the fly-leaf of that book. | Она выбрала другое - Макс, это имя принадлежало ей одной, достаточно взглянуть, как она написала его на титульном листе. |
| That bold, slanting hand, stabbing the white paper, the symbol of herself, so certain, so assured. | Эта четкая, косая надпись, перо, чуть не прорвавшее бумагу, символ ее самой, такой твердой, такой уверенной в себе. |
| How many times she must have written to him thus, in how many varied moods. | Сколько раз она, должно быть, писала ему, и всякий раз по-разному, в зависимости от настроения. |
| Little notes, scrawled on half-sheets of paper, and letters, when he was away, page after page, intimate, their news. |