На территории школы этот полог не действовал, и Анна увидела машину как есть.
С полчаса они ехали молча. Анна не решалась заговорить первой, а Дреер разбирался в себе. Он наконец-то мысленно признал перед зеркалом заднего вида, что девушка нужна ему не столько как ассистент – с игрушками Ярова дело представлялось не особенно и сложным, – сколько просто как кто-то близкий рядом. По-настоящему близких у него ни здесь, в школе, ни в Бюро не осталось.
Дорогу указывал артефакт, умело замаскированный под навигатор и даже упрятанный в аутентичный корпус.
Анна любовалась окрестностями. Осень уже тронула кистью поля и перелески, но сделала это мягко, как будто до конца не определившись с художественным замыслом. Солнце еще грело, как полагается бабьим летом, и девушка надела только легкую курточку. С собой она взяла одну небольшую кожаную сумку. Дреер по старой привычке личного багажа вообще не имел.
– Так, говоришь, с аутистами уже работать приходилось? – наконец завел разговор словесник. Мимолетно вспомнил Шагрона: тот всегда, будучи за рулем, отпускал первую реплику.
– Угу, – ответила девушка, глядя в окно.
– И какие они были?
– Все разные. Двух одинаковых нет. Даже диагноза такого, можно сказать, почти не бывает.
– А что тогда?
– Расстройства аутистического спектра.
– Целый спектр! У них тоже есть оттенки? – брякнул Дреер, запоздало подумав, что шутит неудачно.
Анна сдвинула рукав курточки и показала левое предплечье с какими-то отметинами. Дмитрий вгляделся пристальнее, а когда понял, что видит, то слегка вывернул руль. Машина вильнула на дороге, пустынной в оба конца.
На предплечье Анны красовалось нечеткое полукружие зубных отметин.
– Один из твоих?…
– Угу. У них с кем-то контакт есть, а с кем-то нет, как ни старайся.
– Да, с сумасшедшими надо быть осторожнее…
– Они не сумасшедшие!
– Ну, душевнобольные…
– И не душевнобольные. Они как Иные… в каком-то смысле. По-другому организованные. Только их все-таки считают людьми. И они себя считают людьми, если могут кем-то считать.
– Я почитал немного, пока летел. Что у них общего? Каждый как будто вещь в себе, так получается? Потому они как Иные, ты это имеешь в виду? Видят какой-то свой мир, недоступный людям?
– Это шизофреники видят свой мир. Которого нет на самом деле… Они потому и отличаются от Иных, что наш Сумрак все же существует.
– Реальность, данная нам в ощущениях, – многозначительно процитировал словесник.
– В том-то и дело, – серьезно ответила Анна. – Аутисты не другую реальность видят, а нашу по-другому. У них как будто настройки другие. Кто-то спокойный голос воспринимает как дикий крик, кто-то легкое прикосновение – как удар. Кто-то не может выделить обращенную речь из многих других звуков. Потому он как бы заперт внутри себя, а коммуникация всегда нарушена. Но во всем остальном они могут быть абсолютно сохранны, даже талантливы.