».
Шеф-корреспондент Тим позвонил ее поздравить:
– Отличная работа, Доун. Хотел бы я хоть одним глазком глянуть, как там нынче Тейлоры. У нас все просто вне себя от радости.
О чем он не стал распространяться – так это о том, что продажи газеты тут же скакнули вверх, равно как и его годовая премия.
Четверг, 2 октября 2008 года
Вдова
Когда мы зашли в контору, меня всю колотило. Уж не знаю, то ли от злости, то ли от нервов – а может, от всего понемногу, – но даже наш мистер Умник меня сочувственно приобнял.
– Ну и выходки у этих продажных тварей, – сказал он Тому Пэйну. – Надо бы напустить на них Совет по прессе или что-нибудь в этом роде.
Теперь у меня вся сцена вновь и вновь всплывала в голове – с того самого момента, как до меня дошло, что это она. Как же я сразу-то ее не узнала – я ведь столько раз наблюдала ее и по телевизору, и в суде! Хотя это совсем другое – встретить кого-то на улице, где его никак не ожидаешь увидеть. Видишь-то на самом деле обычно не лица идущих рядом людей, а просто их очертания. Разумеется, взглянув на нее в упор, я сразу поняла, что это она – Доун Эллиот. Мать девочки. Стоит рядом с этими придурками из The Herald, которые всячески ее науськивают и пытаются обвинять моего Глена, в то время как его официально признали невиновным. И это неправильно. Это нечестно.
Надо думать, я была в шоке, раз так накричала на нее.
Глен очень рассердился, что я высказала ей все, что думаю.
– Теперь это еще дольше протянется, Джин, – ворчал он. – Она будет считать, что должна защищаться, и продолжит давать интервью. Я же велел тебе ничего не отвечать.
Я, конечно, сказала, что очень сожалею, что не сдержалась, – но это не так. Я готова подписаться под каждым своим словом. И нынче же ночью позвоню в прямой эфир и снова это скажу. Мне доставляет удовольствие говорить это вслух, во всеуслышание. Пусть все знают, что это ее вина! Это она несла ответственность за нашу крошку, и именно из-за ее безответственности Беллу украли.
Меня усадили с горячим чаем в канцелярии, а сами отправились в кабинет посовещаться. Я по-любому была не в состоянии заниматься юридическими вопросами, а потому сидела тихонько в уголке, слушая негромкую болтовню секретарей, и в который раз вспоминала уличную сцену. Я снова стала невидимкой.
Кажется, прошла целая вечность, пока их переговоры закончились, и теперь мы стали обсуждать, как же нам выйти из конторы, чтобы не наткнуться на газетчиков. В итоге мы выбрались черным ходом и заторопились по тихому проулку с мусорными баками и оставленными велосипедами.