как мне проехать туда? - На ясный огонь, моя радость,
на ясный огонь, езжай на огонь, моя радость,
найдешь без труда.
- А где ж этот ясный огонь?
Почему не горит? Сто лет подпираю я небо ночное плечом... - Фонарщик был должен зажечь,
да, наверное, спит, фонарщик-то спит, моя радость...
А я ни при чем.
И снова он едет один
без дороги
во тьму. Куда же он едет,
ведь ночь подступила к глазам!.. - Ты что потерял, моя радость?
кричу я ему. И он отвечает:
- Ах, если б я знал это сам...
1962
КАРАВАЙ
Вы видели, щиток приоткрывая, в задумчивой и душной глубине прищуренные глазки каравая, когда он сам с собой наедине? Когда очнуться не хватает мочи, когда румяный край - под цвет зари, о чем он думает?
О чем бормочет, ленивые глотая пузыри? А в нем живут сгоревшие поленья, старанья мастериц и мастеров. Он, как последнее стихотворенье, и добр, и откровенен, и суров. И задыхается на белом блюде от радости рожденья своего... И кланяются караваю люди и ломтики уносят от него.
1962
ГЛАВНАЯ ПЕСЕНКА
Наверное, самую лучшую на этой земной стороне хожу я и песенку слушаю она шевельнулась во мне.
Она еще очень неспетая. Она зелена как трава. Но чудится музыка светлая, и строго ложатся слова.
Сквозь время, что мною не пройдено, сквозь смех наш короткий и плач я слышу: выводит мелодию какой-то грядущий трубач.
Легко, необычно и весело кружит над скрещеньем дорог та самая главная песенка, которую спеть я не смог.
1962
СТИХИ БЕЗ НАЗВАНИЯ
Оле
1
Вся земля, вся планета - сплошное "туда". Как струна,
дорога звонка и туга. Все, куда бы ни ехали, только - туда, и никто не сюда. Все - туда и туда. Остаюсь я один. Вот так. Остаюсь. Но смеюсь (я признаться боюсь, что боюсь). Сам себя осуждаю, корю.
И курю. Вдруг какая-то женщина (сердце горит)... - Вы куда?! - удивленно я ей говорю. - Я сюда... - так влюбленно она говорит. "Сумасшедшая! - думаю. - Вот ерунда... Как же можно "сюда", когда нужно - "туда"?!"
2
Строгая женщина в строгих очках
мне рассказывает о сверчках,
о том, как они свои скрипки
на протянутых носят руках,
о том, как они понемногу,
едва за лесами забрезжит зима,
берут свои скрипки с собою в дорогу
и являются в наши дома.
Мы берем их пальто, приглашаем к столу
и признательные расточаем улыбки,
но они очень скромно садятся в углу,
извлекают
свои допотопные скрипки,
расправляют
помятые сюртучки,
поднимают
над головами смычки,
распрямляют
свои вдохновенные усики...
что за дом,
если в нем
не пригреты сверчки
и не слышно их музыки!..
Строгая женщина щурится из-под очков,
по столу громоздит угощенье...