Вскоре слезы вылились, и виски все же подействовал: меня замутило.
Дядя вернулся и заметил, что глаза у меня красные.
– Теперь тебе полегчает, Эд, – произнес он. – Это давно назревало. Был натянут, как струна, теперь стал на человека похож.
– Вряд ли, – вздохнул я. – Кажется, меня сейчас вырвет. Где у вас тут сортир?
– На противоположной стороне поля, но туда и зайти-то противно. Блюй прямо здесь, ну, или выйди.
Я вышел за палатку, и меня вывернуло.
– С одной порции даже непривычные не блюют, – заметил дядя. – Ты сегодня что-нибудь ел?
– Ничего… со вчерашнего ужина.
– Ясно. Зайдем сначала в «обжорку», а оттуда двинем на станцию.
Дядя сделал заказ, убедился, что я ем, и снова вышел куда-то.
– Звонил на станцию, – сообщил он, вернувшись. – Поезд в шесть тридцать. Мадж тоже позвонил (так маму зовут), узнал последние новости. Дознание будет завтра, в похоронном бюро Хейдена на Уэллс-стрит. Он… тоже там.
– Я думал, его в морг увезли.
– Не в Чикаго, Эд. Покойника, если это не кто-то из ряда вон, везут в ближайшую похоронную контору. За счет города, но родственники могут сами оплатить расходы, если хотят.
– А если нет родственников?
– Хоронят на Поттерс-Филд. Дознание стараются провести поскорее, но могут и перенести, если необходимо.
– Мама, наверное, злится, что я… вроде бы как сбежал?
– Нет, но детектив, ведущий следствие, хотел поговорить с тобой и был недоволен, что тебя нет. Она ему сообщит, что ты скоро приедешь.
– Да ну его к черту. Что я могу сказать?
– Зря ты так, парень. Нам нужно, чтобы он был на нашей стороне.
– На нашей?
– Да. Ты ведь понимаешь, о чем я?
– Хочешь сказать, что…
– Ясное дело! Для того я и договорился с Мордатым и Мори. В этом сезоне карнавал он устраивает, Хобарт только в названии. Думаешь, я позволю, чтоб какой-нибудь сукин сын убил твоего папу и остался безнаказанным?
– Копы не сумели, а мы, по-твоему, сможем?
– Они работают по делу только определенное время, пока следы не остыли, а нам спешить некуда. Это раз. Мы с тобой Хантеры[2] – это два.
Его слова меня поразили как громом. Верно. Фамилия у нас подходящая. Мы выследим в темных переулках папиного убийцу. Дурь, конечно, но я как-то сразу в это поверил. Куда копам до нас – мы Хантеры! Хорошо, что я сам поехал к дяде, а не послал телеграмму.
– Точно. Поймаем этого гада.
Смешинки вернулись в глаза Эмброуза, но за ними таилось нечто грозное, смертельно опасное. Он больше не выглядел простым толстячком с черными усищами – такого человека всякий захочет иметь рядом в трудный момент.
– Сейчас мы с тобой на время расстанемся, – произнес дядя, когда мы сошли с поезда в Чикаго. – Ты иди домой, помирись с Мадж и жди детектива. Я тебе позвоню.