Интересно, задор летуна был таким же искренним, как у моего знакомца - стража Пролетарской революции товарища Гамаюна. Или же показывает этот задор перед инспецем. Несмотря на гражданство, меня за урдца мало кто считал, хотя бы акцент сильно мешает.
- На войнах, - мрачно произнёс я, рискуя либо попасть под подозрение, либо быть зачисленным в провокаторы, - гибнет больше простолюдинов, чем дворян. И хватит уже этих мрачных разговоров. Нам сегодня ещё надо командованию представиться. Не хотелось бы начинать службу с его вопросов об опоздании, верно?
- Так точно, - вздохнул комэск.
Народармейцы, присланные специально с этой целью, помогли нам с вещами. Для того чтобы дотащить все узлы и чудовищный чемодан комэска, трудиться пришлось едва ли не целому отделению. Я же со своим невеликим скарбом, помещавшемся в одном саквояже и большой сумке, легко управился сам. В саквояже, который мне на прощание вручил Гамаюн, лежали оба моих револьвера и пистолет. Да ещё и несколько пачек патронов к ним.
Поселили меня в небольшой комнате, больше похоже на келью. Она располагалась почти под самой крышей - рядом со взлётной площадкой. Для воздушного курьера - в самый раз.
С комэском и его женой мы разошлись почти сразу, как миновали ворота. Я пожал руку молодому человеку, церемонно поклонился, чмокнув пальчики его супруги, и отправился вслед за сопровождавшим меня бойцом в богатырке.
- Я не знал, что командирские семьи прямо в крепости живут? - спросил я у шагающего рядом народармейца.
- В мирное время - да, - кивнул тот. - А как война начинается, их положено эвакуировать. Для этого заготовлен даже особый поезд в Василькове.
Васильковом назывался ближайший к крепости город, где из всех достопримечательностей имелся большой железнодорожный узел.
- Мы ведь не так близко к границе, - продолжал разговорчивый народармеец. - От воздушных рейдов Васильков прикрываем. Так что, ежели война грянет, время вывезти всех жёнок с детями будет. Это у самого кордона семьи командиров по домам отправили. Куда угодно лишь бы подальше от границы. Там ведь уже которую неделю канонаду слыхать.
- Кто с кем воюет? - уточнил я.
- Блицкриг дилеанцев к самому кордону прижал. Выдавливают из тех областей. Видать, будет всё-таки война с Блицкригом этим самым. Иначе, чего бы они так к нашей границе жались-то.
Мы поднимались по винтовой лестнице. Что бойца ничуть не смущало. Он продолжал рассуждать.
- Беженцев у нас принимают. Солдат отступающих, поговаривают, тоже. Тех, кто из блицкриговского окружения прорывается, да по лесам блукает. Вроде бы, чуть не полк дилеанский к нашей границе выбрел, так их приняли и в гарнизоне Берестья оставили. Но правда ли это...