Теперь я натягиваю через голову дизайнерское платье. Алайя редко использует молнии или пуговицы, полагаясь на большое количество лайкры и отличный покрой, чтобы одежда сидела «как перчатка», только — уф! — я застряла.
— Стоп! — Несколько сильных дерганий, и Пикси говорит: — Вот.
— Ура! — Я кручусь на месте и жду восторженных комплиментов.
Все жду и жду.
— Ого, действительно очень облегающее, — наконец говорит Джордан, — да, Пикc?
— Несомненно, — говорит Пикси.
— О боже, вы серьезно? — Я подскакиваю, пытаясь заглянуть в зеркало над своим письменным столом, самое большое, что у нас есть. — Плохо?
— Нет, не совсем! — торопливо заявляет Пикси. — Ты права, оно такое понтовое, просто очуметь.
— Слишком понтовое.
— Учитывая, что это для студенческого бала, — заканчивает Пикси.
— Э-э… Ладно, — говорю я и пытаюсь его снять — не хочу снова оказаться Пятницей. Не припомню, чтобы платье было так тесно в примерочной — с другой стороны, помню, что мне пришлось помогать Лейле одеваться. Наверное, я просто забыла, что такое высокая мода.
Чтобы вылезти из платья, мне понадобилась помощь трех человек.
— Я пропала! — подвываю я. Порозовевшие подружки, тяжело дыша, стоят вокруг. — У меня нет запасного варианта!
К счастью, у Пикси есть несколько платьев большего размера.
— Для непредвиденных случаев, — объясняет она. — А сейчас у нас как раз такой!
Я одеваюсь, и мы бежим — вниз по лестнице в ночь.
Проходят шесть дней, пять экзаменов и один перелет на самолете. Я беспокоюсь, что больше никогда не почувствую, что такое высокая мода.
Я стою в родительской ванной и наблюдаю, как металлическое грузило скользит по медицинским весам с легкостью конькобежца. В прошлый раз конькобежец остановился на отметке «120». Сегодня он на всех парах пробежал мимо, не выказывая малейших признаков усталости.
125. Я схожу с весов и снимаю часы «Таг Хёр», еще одну осеннюю покупку. Тяжеленные — ну, не меньше шестнадцати унций. Кладу их на полку и с опаской протягиваю руку к своему отражению. Да, я действительно выгляжу чуть полнее, но разве это не обычный отек? Ведь я только вчера сошла с самолета, а после такого долгого, чуть ли не трансатлантического перелета, домой из Нью-Йорка, обязательно раздуешься на несколько фунтов. Верно?
Верно. Я снова становлюсь на весы.
126.
127.
128. Пора снимать трусики. Стаскиваю их, покачивая бедрами. Я чуть было не встала на весы снова, но тут вздыхаю с облегчением: конечно! Мама и папа, этакие луддиты, даже не умеют пользоваться автоматической открывашкой, не говоря уж о том, чтобы откалибровать ве…