— Ты! — говорит Том. — Я хочу, чтобы ты целовалась с ним, лежа на полу.
А может, как раз порнушку мы и снимаем? Целоваться с ним?
Том поворачивается к камере.
— На места! Пожалуйста! — кричит он.
Целоваться с ним? Я смотрю на парня, которого должна целовать, и вдруг мне приходит в голову: да он же вылитый мальчик из рекламы краски «Дач бой», «Голландский мальчик». Я резко оборачиваюсь.
— Стойте!
— Attends![89] — Ко мне подбегает Тьери Мюглер и хлопает в ладоши. — Attends!
Exactement Thierry[90]. Я облегченно улыбаюсь. Знаменитый дизайнер будет моим рыцарем в черном спандексе и скажет Тому, что моей красоте (или хотя бы его наряду) не пристало валяться на полу.
— Думаю, это все-таки лишнее!
Тьери снимает с моей головы берет.
— На места! На места!
Том уже за объективом, его крупное тело почти скрывается за переплетением стали и ламп. Одной рукой он сжимает мегафон, другую кладет на ковбойскую шляпу, чем, как ни странно, напоминает ведущего родео.
— Мальчики и девочки, слушайте сюда! — гремит он. — Перед нами долгая ночь и много съемок, так что очень важно не уклоняться от расписания. Это значит — никаких репетиций. Я просто включу пленку. Я уже распределил роли. Осталась простая инструкция: не облажайтесь!
Холл отзывается смехом.
— Мы готовы?
— Готовы! — кричат все.
— Отлично. По местам! По местам!
Люди расходятся, включая Голландского Мальчика, который берет в рот мятную конфетку. Я просто стою на месте. Сказать вам честно? Когда мы подъехали к этому заброшенному поместью, я представила себе видео, полное лунного света, разросшихся садов и вымощенных булыжником дорожек. Черно-белое, возможно, немного зернистое, с красивой одеждой, а если и должен быть поцелуй девушки с моряком, то этот момент будет как в кино, истинно элегантным, как знаменитая фотография Дуазино, которая висит на каждом этаже общежития. Да, я бы не была этой девушкой. Целоваться с ним? Да меня не будет видно в кадре!
Я хочу — нет, мне необходимо — больше времени в кадре.
— Тооом!
На меня смотрят пятьдесят пар глаз, включая Тома.
— Что?
— Я не могу так сниматься, — ною я. — Мне обещали крупный план!
Все, буквально все, воспринимают это как классную шутку, причем не только присутствующие здесь. Из уоки-токи с опозданием доходит взрыв смеха, отчего по холлу разносится новая лавина хохота. Мои щеки заливаются краской. Что я наделала?
— Ну, а я хочу восемь бутылок пива. — Том подчеркивает свои слова, приподнимая рубашку и напрягая упругий живот, отчего вокруг свистят и смеются. — Не всегда получаешь, что хочешь, правда?