— Хорошо танцует Шувалов, — сказал Борисов и подумал: «Рецензия отрицательная, иначе Серега бы так не дергался».
— Да, милый мой, чтобы так танцевать, нужно получить воспитание. — Грачев отошел к двери, выглянул в коридор, вернулся и опять стал рядом.
«Точно, зарезали, — подумал Борисов. — Три года ухнули, и снова ты — у разбитого корыта».
— Рецензия положительная. Есть замечания какие-то, но резюме хорошее.
— Приятно слышать, — сказал Борисов и про себя усмехнулся: «Что, вечный неудачник, испугался? Но чего это Серега дергается? Ждет кого-то еще?»
Борисов хотел спросить, но Сергей отошел, стал разговаривать с Амориным.
— Что не танцуешь, Валя? — спросил Шувалов, плавно проходя мимо в паре с Верой.
Красное платье Веры и светло-бежевый костюм Шувалова составляли странное и броское сочетание. Медленно кружась, они удалялись, и Борисов отметил спортивную Гришину поджарость, длинные, красивые ноги Веры. Ему тоже захотелось поплыть в этом спокойном старом танго. Он посмотрел на Мару, сидящую на тахте, на Сергея, уже танцующего с матерью, и сделал шаг вперед, но тут раздался громкий гнусавый звонок. Борисов успокаивающе кивнул Грачеву и пошел открывать.
Никто не удивился тому, что он пошел открывать дверь вместо хозяина. И для него самого это было естественным. Он знал всех, кто мог прийти в этот день.
Борисов шел по темному коридору, шел не спеша, как по своей квартире. Здесь он чувствовал себя даже увереннее, чем в собственной квартире. И его считали здесь, своим и мать и Серега. Борисов не мог бы вспомнить, как получилось, что он стал здесь не чужим, что подружился с Сергеем Грачевым. Он шел по коридору открывать дверь на поздний звонок и, как хозяин, досадовал на то, что увидит сейчас на пороге какого-нибудь нежданного гостя, упоенного своей бестактностью.
Борисов взялся за прохладную металлическую пуговку замка, помедлил мгновение, прежде чем повернуть ее, и поймал себя на том, что воспринимает возможную неприятность как личную, что не отделяет себя от Грачева, и усмехнулся, держа руку на пуговке замка.
…Дружба их началась со случайной встречи. Борисов помнил эту встречу, и что-то в нем сопротивлялось ее случайности, что-то в его душе не могло примириться с тем, что эта трудная дружба, наполнившая три последних года, — дружба, усложненная множеством недомолвок, порой глухим раздражением, краткими импульсивными откровенностями, мужской жестокостью и настоящим человеческим теплом, — началась со случайной встречи на стоянке такси.
Борисов резко повернул металлическую пуговку замка…