— А без тебя, дорогая, — гостья ласково потрепала Эсси по щеке. — Ни один самолёт на доберётся до Нью-Рино. Скажешь, мало?
Эсмеральда замотала головой.
— И раз уж так получилось, что ты здесь, значит, сама святая дева велит нам подружиться.
— Но мой дядя…
— Знаю, милая. Но, думаю, это никак не может помешать тому, чтобы две интересные друг другу девушки сблизились, верно?
Похоже, де Охеда не ожидала ответа на свой вопрос. Она бесцеремонно, но как всегда элегантно, прошла во вторую комнату и застала Уильяма, судорожно натягивающего штаны.
— Привет, Уильям, — она махнула рукой.
Мужчина попытался ответить, не удержал пояс, и, почти надетые, брюки соскользнули к самым щиколоткам.
— Не спеши. Разговор у нас будет серьёзный, а значит, и подойти к нему следует обстоятельно.
В комнату вошла изумлённая донельзя Эсмеральда и остановилась в дверях, переводя взгляд с чужой девушки на своего мужчину.
— Эсси, — обернулась к ней Вероника. — Будь так добра, сделай нам всем чай.
Та оторопело кивнула, и так же, не приходя в себя от удивления, вышла.
— А теперь скажи, Уильям Траутмен третий, насколько серьёзно у тебя с ней?
— Ну… — замялся тот. — Она мне нравится. И вообще.
— Что «вообще»? — настаивала Вероника. — Надеюсь, ты принимаешь во внимание тот факт, что Эсмеральда Анна-Мария де Роньё — ревностная католичка, из достаточно могущественной в этом городе семьи, к тому же принадлежит к старинному испанскому роду?
— Я как-то… — Уильям прервался, но тут же гордо поднял глаза. — Я и сам, в общем-то не на свалке найден. Траутмены — очень известная в Штатах фамилия.
— В Штатах — может быть и да. Но здесь другой мир, Уильям. Ты осознаёшь всю ответственность, которую на себя взял?
— Что вы имеете ввиду?
— Да всего лишь то, что по местным обычаям, подобные отношения должны закончиться свадьбой. И не сомневайся, что родственники этой милой девушки уже знают, кто делит с ней постель.
— Но я… Мы же ничего не делали!
— Детское оправдание, Уильям. Потому я и затеяла этот разговор.
Траутмен молчал. Откровенно говоря, ему очень нравилась Эсмеральда, и единственное, что не позволяло молодому человеку тут же узаконить свои отношения с этой девушкой — боязнь потерять свободу. Пока он, как птичка, порхал от одного города к другому, Уильям был свободен. А что будет после свадьбы? Этого мужчина знать не мог, потому и не торопился.
В комнату с пунцовым от стыда лицом вошла сама виновница разговора, неся в руках резной деревянный поднос с тремя чашками чая, молочником и сахарницей. Не было никакого сомнения, что она слышала весь диалог.