— Мы беспокоимся о вашей безопасности.
— А что произошло? И почему ко мне не пускают моего сотрудника?
— Верно. Вы же не в курсе. Геннадия Стрина сейчас нет в городе.
— А где он?
— Он обвиняется в тяжком преступлении. Изнасилование и убийство дочери управляющего местным банком.
— Что!? Что за бред, Рут? Гена никогда в жизни бы не пошёл на такое. Тем более, чуть больше года назад умерла его жена. Знали бы вы, как он избегал женщин всё это время, боялся, что из-за связи с ним у них будут неприятности. Нет, я отказываюсь верить. Этого положительно не может быть.
— Увы, это так. Весь город стоит на ушах, ищут вашего сотрудника. Но его давно нет.
— Куда он мог деться? И да. Эфиролёт на месте?
— Да, ваш транспорт так и стоит на выбранной вами площадке. Никто его не трогал, наоборот, к вертолёту приставили охрану.
— Транспорт здесь. А где же Гена? Не пешком же он ушёл.
— Не пешком. Уехал на мопеде. Но в города Конфедерации, а также Техаса ему заезжать никак нельзя. Его тут же арестуют.
— Доктор Эндрюс, у меня от ваших слов сложилось впечатление, что вы что-то недоговариваете… Может, пора рассказать мне всё без утайки?
— Вы завтракали, профессор?
— Нет, конечно. Да и до еды ли, когда вокруг творится такое безобразие.
— Тогда идёмте ко мне в кабинет, я угощу вас чаем с вишнёвым вареньем. Там и поговорим.
Профессор Семёнов сидел за столом и рассматривал газету. На первой полосе, прямо под шапкой, была фотография того самого номера, в котором они остановились. Номер был чист, никаких следов насилия. Но текст ниже говорил совсем о другом.
Андрей Александрович отвлёкся от чтения и вопросительно посмотрел на Рут Эндрюс. Та в ответ красиво изогнула бровь.
— Ничего не понимаю, — начал Семёнов. — В статье говорится, что была борьба, а на фото всё чисто и аккуратно.
— Вы смотрите статью для центральной газеты, профессор.
— Ну и что?
— На ней фото соседнего номера, чтобы не отбивать туристов. Вот, возьмите.
Она протянула лист форматом поменьше. Здесь уже была другая фотография. Мебель, разбитая в щепы, выбитые стёкла, расколотая пополам дверь…
— Вот это да, — удивился профессор. — Такое ощущение, что здесь отбивались от стада диких кабанов.
— Репортёр утверждает, что именно в таком виде и нашёл номер.
— И всё равно я не верю. Геннадий неоднократно спасал мне жизнь, сам для этого рисковал, едва уцелел. Да и жену свою он очень любил. Нет, положительно не представляю.
— Вы правы, профессор, — спокойно подтвердила Рут.
Доктор Семёнов даже замер, забыв вынуть печенье из чашки с чаем.
— Тогда… — пробормотал он. — Ничего не понимаю. Но помилуйте, должно же быть какое-то объяснение.