Я кивнула, понимая истину. Паланкин на рассвете возвращается назад. Я пересаживаюсь на лошадь и теперь еду только так до самого дворца мужа и повелителя. Как одна из женщин его народа. Теперь я тоже принадлежу им!
– Я готова, мой муж, – ответила тихо.
Шаккар одним махом опустошил чашу и поставил ее на столик.
– Я всегда буду заботиться о тебе, моя Майрам! – сказал он.
Я тоже сделала глоток. Слишком большой, и закашлялась, вызвав улыбку мужчины.
– Не торопись, – шепнул он.
Мы ели молча. Еда простая, такая, какую только и можно приготовить в походе. Но мясо, жаренное на углях, от этого не становилось менее вкусным. Вкушая еду, я отчего-то так некстати стала задумываться о том, как варвары добывают свежее мясо, и, как оказалось, поняла. Каждый день кто-то из воинов Шаккара отделялся от обоза и нагонял нас уже ближе к закату с дичью, привязанной к луке седла или переброшенной перед ним. Именно благодаря такой предприимчивости мы не тратили время и медленно, но верно приближались к своей цели.
– О чем задумалась моя жена? – Голос принца оторвал меня от размышлений. Я поделилась мыслями и вызвала его улыбку.
– Ты проницательна и внимательна, – похвалил меня Шаккар и улыбнулся широко и искренне. Я улыбнулась в ответ, зардевшись то ли от похвалы, то ли от вина, что растекалось по венам огнем, будоража мысли и воображение.
Теперь я думала совсем о других вещах. Ждала, когда мой принц, покончив с ужином, приступит к десерту… И этим десертом была я.
Темнота дышала свежестью. Ветер развевал волосы цвета огня, шевелил травы, поднимавшиеся высоко вверх над телами, переплетенными в объятиях страсти.
Оседлав своего любовника, Воительница двигалась. Жестко и решительно, словно завоевывала, словно порабощала. Ни капли нежности. Ни мгновения ласки. Только одна безудержная, звериная страсть.
Где-то далеко, очень далеко, пламенели костры лагеря. Шатры погрузились в сон, и только дозорные, что присматривали за тем, чтобы не уснуло и пламя, сидели у огня, переговариваясь время от времени в глубокой ночи.
Когда Сарнай перекатилась с Аббаса, довольная, улыбающаяся, запрокинув лицо к небу, он приподнялся на локтях и посмотрел в ее глаза, спрятанные тьмой. Он почти не видел ее лица, эта ночь была на удивление темна, ни звезд, ни лика луны, любопытно взирающей на мир, но Аббасу хотелось бы знать, о чем сейчас думает эта женщина.
– Давно мы не были с тобой, – проговорила Сарнай.
Ее тело покрылось потом, но она была довольна и улыбалась.
– Давно, – как-то отрешенно ответил мужчина.
– Шаккар вчера не пришел ко мне в шатер, – пожаловалась она. – Все время проводит со своей молодой женой. – В ее голосе не было горечи, и это совсем не удивило Аббаса.