– Нет.
Иван молчал. Потом она услышала:
– У нас через неделю юбилей Центра… Приглашали с жёнами…
– Извини, – ответила Наталья. – Меня зовут!
Иван попрощался. Она услышала, как он нажал отбой.
А Наталью и правда звали. Включив пышнотелой даме инфракрасную кабину, Наталья приказала себе убрать эмоции и подумать о том, как ей быть дальше. Это обязательно надо было сделать – подумать и придумать. Потому что вечером она должна была встретиться с мужем, и ей надо было как-то себя вести. Наталья пыталась объяснить себе информацию, полученную из письма, выстроить последовательность событий и предположить, что ждёт её дальше.
Вот что у неё получилось.
Иван познакомился с девушкой, и у них случилось большое чувство. Наталья так думала потому, что слишком хорошо знала отношение Ивана к связям на стороне. Её муж был не просто порядочен – он был фанат честности… Что в этой Крис такого, что встреча с ней произвела неизгладимое впечатление на Ивана? Может, что-то особенное; Наталья читала, так случается, и человек становится сам на себя не похож. Вот и Иван. Прямой, честный, открытый, он не только скрывал встречу с Крис, но и хранил (не рвал, не выбрасывал – прятал!) письмо от неё. Совершенно очевидно, он дорожил этим письмом… Что, в таком случае, он мог испытывать? И как должна была вести себя Наталья? Признаться мужу, что видела письмо, и потребовать объяснений?..
Помимо этих рассуждений какая-то часть её мозга пыталась разгадать загадку: почему Крис написала письмо? Почему не смс?.. Может ли быть такое, что она своим женским чутьём и коварством просчитала, что Иван письмо спрячет, а она, Наталья, его жена, найдёт и прочитает?.. Прочитает – и заварится каша, и, вполне возможно, прогремит развод. Расчёт любовницы её мужа – может такое быть? Любящие способны на многое…
Наталья закрыла в изнеможении глаза. Мысль потребовать от Ивана объяснений – самая логичная, но она чувствовала, что не может этого сделать.
Иван не понял, как это произошло. Они лежали в кровати и держались за руки, как раньше. Может быть, напряжение, повисшее в их квартире, дошло до пиковой точки и прорвалось не скандалом, а потребностью прикоснуться друг к другу, чтобы убедиться, что их кожа не покрылась панцирем?..
По его ощущению, было начало третьего ночи. Сквозь плотную тишину и мрак пробивались звуки сигнализации далёкой машины. Потом смолкли и они. Тишина окутывала их, как плотный вечерний туман, в котором легко обмануться. Как ему этого хотелось!.. Он не чувствовал в Наталье ненависти; но в ней не было и любви. Они лежали, будто переводили дыхание в затянувшемся противостоянии; как в детстве – «чур-чур, вне игры».