— А его дочери?
— Они еще не вернулись. Да и вообще они редко приходят до рассвета. Помешались на танцах. Впрочем, где бы они ни были, они меня не поблагодарят, если я сообщу им, что у их гувернантки случился удар, и тем самым помешаю им развлекаться. Знаю я, что они за птицы! Пусть ночной портье все им расскажет, когда они заявятся; пусть тогда поступают как угодно. Больная не говорила, что хочет их видеть. Когда ночной портье позвал меня, я вошел в ее комнату и спросил про его высочество, но она запищала: «Нет! Нет!»
— Она тогда могла еще говорить?
— Да, кое-как могла. Но меня удивило, что говорила она по-английски. Она ведь заставляла всех говорить с нею только по-французски. Вы, верно, знаете: она терпеть не могла английский язык.
— Зачем ей понадобился я?
— Вот этого-то я и не знаю. Она заявила, что ей надо с вами поговорить. Занятно, что она знала, в каком вы номере. Сперва, когда она попросила вызвать вас, я запретил вас будить. Не могу позволить, чтобы моих постояльцев беспокоили среди ночи только потому, что этого хочет выжившая из ума старуха. Полагаю, у вас есть право спать спокойно. Но потом пришел доктор и стал на ее сторону. Она не давала нам покоя; когда же я сказал ей, что надо дождаться утра, она страшно заверещала.
Эшенден взглянул на помощника управляющего. Похоже, тот не находил в этом происшествии ничего трогательного.
— Доктор спросил, кто вы. Когда я объяснил ему, он высказал предположение, что она хочет вас видеть по той причине, что вы ее соотечественник.
— Возможно, — холодно отозвался Эшенден.
— Что ж, пожалуй, пойду-ка я немного сосну. Велю ночному портье разбудить меня, если что-нибудь изменится. К счастью, ночи сейчас долгие, так что если все пойдет хорошо, мы успеем убрать тело до рассвета.
Эшенден вернулся в комнату умирающей, и взгляд ее черных глаз застыл на его лице. Он чувствовал, что просто обязан что-то сказать, но когда наконец заговорил, то сразу подумал, какими глупыми обычно бывают речи тех, кто беседует с тяжелобольными.
— Боюсь, вы не слишком хорошо себя чувствуете, мисс Кинг. Ему показалось, что в ее черных глазах блеснула искорка гнева. Писатель мог лишь догадываться, насколько старая женщина рассержена его пустыми словесами.
— Вы не могли бы пока посидеть здесь? — спросил его доктор.
— Конечно, могу.
Оказалось, ночного портье разбудил звонок из номера мисс Кинг, но когда он снял трубку, никто не отозвался. Портье поднялся к ней в номер, но на его стук никто не откликнулся. Тогда он открыл дверь запасным ключом и обнаружил, что мисс Кинг лежит на полу. Телефонный аппарат, очевидно, упал вместе с нею. Плохо себя почувствовав, она, верно, сняла трубку, чтобы позвать на помощь, и тут же потеряла сознание. Ночной портье поспешил к помощнику управляющего; вдвоем они подняли женщину и уложили в постель. Потом разбудили горничную и послали за доктором.