Серега свернул на улочку с одним фонарем. Но всюду было светло и без него. Улица показалась ему совсем крохотной, хотя раньше он этого не замечал. И еще больше заныло сердце -- увидел, как время безжалостно расставило всюду свои клейма. Он хотел было пройти во двор через калитку, но ее уже не было и в помине. На месте забора росли декоративные колючие кусты, а вдоль них -- вместо "вафельного" тротуара -- тянулась широкая асфальтовая дорожка. А там, где раньше стоял барачного вида оштукатуренный дом, теперь белел коттедж, напоминающий по виду "ласточкино гнездо". И дом Рэма он не узнал: из одноэтажного он превратился в двухэтажный, с двумя флигельками и высокими стрельчатыми окнами...
Но осталась развесистая ветла -- она светилась в глубине двора и особенно отчетливо -- на темном фоне крыши ледника. И заросли черной смородины остались и ему почудилось, что он слышит терпкий, горьковатый их аромат.
Сергей приблизился к окну, прислушался. Ни звука, ни лучика света в доме. Потрогал пальцами стекло и, сдвинув их к раме, дробно в нее постучал. И когда за окном что-то колыхнулось, он негромко сказал:
-- Вика, это я -- Сергей.
Светлое пятно вплотную приблизилось к стеклу.
-- Это я -- Серый, -- повторил Козырев. -- Только что освободился, вышел раньше срока...
Щелкнули затворы, окно распахнулось и перед ним появилась взлохмаченная голова Вики.
-- Я уже спала... Зачем, Сережа, пожаловал в такую позднь? -- женщина зевнула.
-- Наоборот -- рано. У отца гостил, ему семьдесят пять стукнуло, -нервничал Серега. -- Вот только тебя почему-то не было.
Вика присела на подоконник. От нее исходил легкий аромат сандала, смешанный с запахами постельного белья. Она закурила.
-- Мне там делать нечего. Там все свои, а при чем здесь я?
-- А ты что -- чужая? -- Сергей поставил портфель рядом с Викой.
-- Конечно, чужая. Да я только из-за одной Ларисы туда не пойду. И Машку видеть неохота.
-- Ну загордилась, женушка.
-- А я тебе вовсе не женушка, -- Виктория поднялась с подоконника. -Извини, мне завтра рано вставать.
Церковь-музей отзвонила три раза и это было на руку Козыреву.
-- Слышь, сколько сейчас времени? Не на вокзале же мне, в самом деле, кукарекать? -- и Серега уже было занес ногу, чтобы преодолеть подоконник, но его с силой оттолкнули.
-- Вот же дуреха, -- тихо выругался он. -- Ведешь себя, как чужая...
-- А я тебе и есть чужая, -- и Вика хотела закрыть окно.
Серега успел просунуть в щель руку. Виктория с силой дернула на себя раму.
-- Убери, говорю, свои лапы, -- закричала она. -- Уходи по-хорошему, проснется Вадим, испугается.