Рассказывая и показывая все, я накидал план на пергаменте и закончив, посмотрел на совет. Царило молчание.
– Не знаю, чему я больше удивлен, – за всех ответил мастер Дорн, – тайным знаниям, которые ты Макс походя раскидываешься словно мусор, или тому, что ты серьезно говоришь о своей «революции». Думаешь гномы пойдут за каракулями на кусочках листов? Давно я не слышал такого бреда.
Я в шоке посмотрел на остальных гномов, но они были согласны с его словами, люди лишь смущенно прятали глаза.
– «Они недооценивают то общество, в котором живут, – понял я, – то что не все довольны текущим положением я знал еще живя в гостях у гномов, гостя там с Роном, а уж если купить молодежь деньгами и обещаниями светлого будущего, то мало никому не покажется, в моей истории была куча этому примеров».
Вспомним о нубийце, я понял, что мне не давало покоя, сидя за столом с Советом с самого начала совещания.
– А где Рон-то?
– Не приехал еще, – ответил за всех Дарин, – умотал за своими гвардейцами, так с тех пор и не видели.
– Вы надеюсь ему в дорогу не много денег дали? осторожно поинтересовался я, вспомнив прошлые поездки с ним в столицу.
– Он взял несколько изумрудов, – вспомнил Костел, – сказал обменяет на наличные.
Я тяжело вздохнул, поражаясь их наивности.
– Ладно, если нет вопросов начинаем работу по разработанному плану.
– Так что товарищи, поддержим наших охотников и дадим две, нет три нормы по обработке полей! утренняя накачка трудящихся заканчивалась, теперь каждое утро и вечер я декламировал все, что вспоминал из истории. Стоявшие рядом выбранные мной гномы, для посылки их в качестве агитаторов давно уже превратились из обычных статистов, которым навязали эту роль, в моих последователей. Для начала я им устроил первое неглубокое погружение в революцию, запирая с собой в доме и рассказывая им, а также обсуждая примеры их неправильной жизни, выпуская при этом только на три часа поспать, и так всю неделю подряд. Когда новоявленные «зомби» освободились от меня, я отстал от них на некоторое время, а затем спустя неделю устроил ещё более глубокое погружение в предмет, заставив кроме прочего преломить себя и начинать выступать с речами хотя бы перед двумя-тремя своими друзьями. Встречи и обсуждения с ними продолжались, пусть и не в таком ударном темпе, как при первом «погружении в предмет», но технология, которая действовала на людей, подействовала и на гномов. Они реально прониклись моими идеями о несправедливости и необходимости все поменять и теперь кроме убеждений друзей, по моему совету, стали носить красные повязки на руках, отмечающие, что они первые коммунисты в этом мире. Я не стал заморачиваться с названиями, а просто брал и копировал из истории своего мира все нужные мне, приучая местных к новым словам. Лучший пергамент я пустил на то, чтобы сделать себе и им партийные билеты, так что мой красовался с номером один, а их соответственно со второго по четвертый. За неимением фотографий я записывал в него характерные данные гнома, а также подписи двух свидетелей по партии, о том, что они ручаются за него, связав таким образом всех воедино клятвой верности.