— До конца?
— Думаю, да. Завтра сам сможешь поглядеть на него, он будет выступать на дознании.
— Кстати, — сказал мне дядя, — на дознании мы с тобой незнакомы. Я сяду сзади и притворюсь посторонним — сообщить мне нечего.
Глаза Бассета на мгновение оживились, и он спросил:
— Сам хочешь попробовать?
— Возможно, — ответил дядя.
Я ничего не понял, как и с Мордатым, у которого прикрыли шарманку. Ну, это, положим, карнавальный жаргон, а тут слова знакомые, а все равно непонятно.
— Одну версию можно исключить сразу, — продолжил Бассет. — Страховки у него нет.
— Мама ни при чем, — запротестовал я. Бассет мне уже меньше нравился.
— Парень прав, — заметил дядя. — Мадж, она… не стала бы убивать Уолли.
— Кто их разберет, этих женщин. У меня были случаи…
— Говорю тебе, это не Мадж. Пырнуть дома кухонным ножом — одно дело, но бить по башке в переулке… Чем его, кстати, дубинкой?
— Чем-то потяжелее.
— То есть?
— Любым предметом без острых краев. Обрезком трубы, пустой бутылкой, да мало ли.
В газетах написали бы «тупой тяжелый предмет».
По полу короткими перебежками двигался черный таракан. Пробежит десять дюймов, остановится и бежит дальше. Один из посетителей у стойки вознамерился прикончить его. На первый раз таракану повезло смыться, а потом послышался смачный хруст.
— Пойду-ка я домой, — произнес Бассет. — Звонил жене, она приболела. Ничего серьезного, но нужно лекарство купить. Увидимся на дознании.
— Ладно. Там поговорить не удастся, может, снова здесь встретимся?
— Договорились. Ну, пока.
Сто баксов — большие деньги, подумал я. Хорошо, что у меня не такая работа, чтобы взятки брать за нее. Бассет, правда, ничего плохого не делает, просто делится с нами своей информацией. Но брать за это деньги… Допустим, жена у него болеет, но дядя ведь не знал об этом, когда предлагал ему сотню. Догадывался только, что Бассет возьмет.
— Хорошее вложение, — произнес дядя.
— Да, но откуда ты знаешь, что он будет честно играть? Возьмет твою сотню, а взамен шиш. Деньги-то немалые.
— Когда и никель деньги, когда и сто баксов мелочь. Надеюсь, мы потратили их с пользой. А не пройтись ли нам по тем заведениям, где был Уолли? Хочу кое-что прояснить. Ты как?
— Конечно. Спать я все равно не смогу, да и рано еще, одиннадцать часов.
Дядя смерил меня внимательным взглядом:
— На двадцать один год ты вроде бы тянешь. Если кто спросит, скажешь — я твой отец. Удостоверения у нас на одну фамилию, но показывать их не хотелось бы.
— Не желаешь, чтобы там знали, кто мы такие?
— Вот именно. Заказывать будем пиво. Я пью быстро, ты понемногу, потом меняемся стаканами, понял?