— Серена, здравствуй.
Она повернулась, услыхав знакомый голос, и увидела улыбающегося Романа Лифея.
— Роман, ты пришел! — с восторгом воскликнула она.
Она бросилась к нему, снова чувствуя себя так же уверено, как на его гала-показах, когда все любовались ее красотой, закутанной в шелка. Платье, отвергнутое из-за каприза Майкла, было забыто. Их дружба восстановилась благодаря предусмотрительности и великодушию Кейт, пригласившей Романа на праздник.
— Как я мог не прийти! — усмехнулся Роман. — Патрик все равно собирался на Рождество в Лондон, а когда я ему сказал, что нас пригласили в Хантсфорд, он чуть от счастья не умер, он же мечтал побывать здесь!
Роман вздохнул, оглядев Серену.
— Так и не надела ни одно из моих платьев! — пошутил он.
— Я же не знала, что у тебя есть платья для беременных. Если бы знала, то надела бы обязательно. Честно говоря, я еле хожу.
— Еле? — спросил Роман. — И когда появится наследник?
— Через три недели, но он меня толкает и бьет.
— На самом деле, никто не знает точного времени, — заметил он. — Если что, то доставим тебя на вертолете.
— Не шути так, — улыбнулась Серена.
Они стали рассказывать друг другу о новостях из жизни их общих знакомых.
Наконец Серена примирительно произнесла:
— Прости меня, Роман, я была ужасно глупой.
Он взял ее за руку и улыбнулся:
— Ты могла бы не говорить этого, я совсем не сержусь.
В бальном зале тихо играли джаз. Среди немногих танцующих была и Кейт Бэлкон в бледно-розовом платье с глубоким вырезом. Ее распущенные волосы волной падали на спину, а подкрашенные яркой помадой губы улыбались. Рядом с ней был Ник Дуглас, не отходивший от нее ни на шаг и ухаживавший за ней с трогательной преданностью.
Впервые в жизни Кейт пригласила в отцовский дом знакомого мужчину. Ожидая от отца жестоких насмешек, она никогда не решалась приводить своих поклонников на семейные обеды и ужины. Но теперь она стала знаменита, везде говорили о ее редакторской награде, и больше никто не мог бы назвать ее неудачницей.
Изменилось не только ее внешнее положение, изменилась и она сама. Она не ревновала Ника по пустякам, не беспокоилась о том, что он слишком привлекателен и общается с другими дамами (чего он, впрочем, сейчас не делал). Где-то в глубине души ее томило предчувствие необычайного события, которое непременно должно произойти в эту рождественскую ночь. Она хотела чуда, хотела, чтобы их дружеские отношения стали более серьезными. Они еще ни разу не целовались, не просыпались утром в одной постели, и ожидание этого пьянило ее сильнее шампанского и виски.