— Конечно. — Мне ничего не стоило придать своему голосу такое же безразличие, с каким разговаривал он: мне не приходилось, в отличие от него, скрывать ярость. — Спокойной ночи.
Я вернулся к себе в номер, лег в кровать и уснул.
Проснулся поздно и решил позавтракать в номере. Я уже съел половину завтрака, когда в дверь постучали. Полный мужчина в помятой серой форме и с широким тесаком на поясе шагнул в комнату и, отдав честь, протянул мне белый прямоугольный конверт, голодными глазами посмотрел на американские сигареты на столике, заулыбался, когда я предложил ему одну, затем снова отдал честь и вышел.
На конверте стояло мое имя, написанное мелкими, очень четкими и округлыми, но не детскими буквами. Внутри была записка, написанная тем же почерком:
Министр полиции сожалеет, что дела не позволяют ему встретиться с Вами сегодня.
После подписи «Ромен Франкл» стоял постскриптум:
Если Вам будет удобно заглянуть ко мне после девяти вечера, то я, возможно, сберегу Вам время. — Р. Ф.
Ниже сообщался адрес.
Я положил записку в карман и, услышав еще один стук в дверь, крикнул: «Прошу!»
Вошел Лайонел Грантхем. Его лицо было бледным и обеспокоенным.
— Доброе утро, — поздоровался я как можно непринужденнее, делая вид, будто уже и забыл о событиях вчерашнего вечера. — Вы уже позавтракали? Садитесь…
— О да, благодарю… Я поел. — Его красивое лицо казалось смущенным. — Что касается вчерашнего вечера… Я был…
— Забудьте об этом! Никто не любит, когда вмешиваются в его дела.
— Это очень мило с вашей стороны, — промолвил он, теребя в руках шляпу. Потом, прокашлявшись, продолжил: — Вы сказали… что поможете мне, если я захочу.
— Да. Помогу. Садитесь.
Он сел, закашлялся, провел языком по губам.
— Вы никому не рассказывали о вчерашнем случае с солдатом?
— Нет.
— Вы могли бы продолжать молчать об этом?
— Зачем?
Он посмотрел на остатки моего завтрака и ничего не светил. Я прикурил сигарету и, ожидая, стал пить кофе Грантхем задвигался на стуле и, не поднимая головы, спросил:
— Вы знаете, что ночью убит Махмуд?
— Тот мужчина, который был с вами и Эйнарссоном в ресторане?
— Да. Его застрелили перед собственным домом сразу после полуночи.
— Эйнарссон?
Парень даже подскочил.
— Нет! — закричал он. — Почему вы так сказали?
— Эйнарссон знал, что Махмуд заплатил солдату за убийство, поэтому он или убрал Махмуда сам, или кому-то приказал его убрать. Вы не говорили ему о нашем вчерашнем разговоре?
— Нет! — вспыхнул Грантхем. — Когда семья посылает кого-то охранять одного из своих членов, это довольно неприятно.
Тогда я высказал предположение: