Я занёс из коридора сложенные под стеной мои вещи, и дверь камеры за мной закрылась. Помещение камеры было похожим на то, в котором я содержался на «Кучмовке». Однако расположение предметов, стола и нар было несколько другое. Спальных мест было столько же — в два яруса, шесть. По левой стороне было двое двухъярусных нар, оканчивавшихся за метр от двери. С правой стороны были одни двухъярусные нары. За ними шёл маленький столик — 50 сантиметров шириной и такой же длины, — забетонированный в стену. Потом шёл умывальник. А дальше — облицованный светлой плиткой полустенок, отгораживающий жилое помещение от параши, которая также имела небольшую в ширину фанерную полудверь. Камера была на метр шире той, в которой я находился до этого. И между двух нар, под окном, на две третьих длины нар стоял закреплённый к полу железный, с дощатой, много раз крашенной столешницей стол, за которым в нише располагалась батарея, закрытая сетчатой решёткой на скрытых болтах. Выше батареи окно было закрыто такой же сетчатой решёткой. За металлопластиковым окном и основной решёткой с внешней стороны на стене здания были закреплены жалюзи из железного листа, через которые дневной свет в камеру не проходил. Камера имела бетонный, крашенный коричневой краской пол, крашенные на высоту человеческого роста в синий цвет стены, а ещё выше шла побелка. На потолке в стеклянном плафоне светила лампочка-шестидесятка, и её мощности явно не хватало для освещения камеры. Дневное освещение отключалось из коридора. А в отдушине за решёткой на ночь также включался «ночник». Как и в коридоре, хотя заканчивался второй месяц лета — видимо, из-за толщины стен, которые, как говорили, достигали метра, — в камере было прохладно. Я осмотрелся и начал распаковывать вещи. Было около одиннадцати часов утра. Часы в СИЗО разрешены не были. Поговаривали: это для того, чтобы нельзя было организовать и совершить побег. Но время можно было узнать, спросив у контролёра, который нередко отвечал: «Ты куда-то торопишься?» или «На поезд опаздываешь?» Или посмотреть на одном из каналов телевизора.
В камере никого не было, и я выбрал нижнюю нару с левой стороны. Расстелил там матрас, что было сделать крайне неудобно, поскольку за спиной стоял стол. Но сидеть за столом на наре было удобно. Одну из простыней я подвязал к обратной стороне верхней нары, состоящей из металлических полос, и сделал таким образом потолок, в том числе чтобы ветошь и пыль из матраса, если там кто-то будет спать, не сыпались в глаза. Под стеной натянул плед, который из дома — из Санкт-Петербурга — передала мне мама, и с учётом того, что номер камеры соответствовал номеру квартиры моего домашнего адреса в Санкт-Петербурге, который был записан в личном деле в СИЗО, нара стала выглядеть достаточно жилым помещением. На стол я расстелил клеёнку. Телевизор пришлось подвесить ниже решётки окна. Сумки я задвинул под нару. Кофеварку поставил на маленький, забетонированный в пол столик возле умывальника.