Субботнее утро началось с завтрака. Потом Раков предложил мне поиграть в нарды. Доску в камере иметь было не положено. Однако игровое поле было выскреблено острым предметом прямо на деревянных досках подиума, который был окрашен малиновой краской для пола. И наведено было шариковой ручкой. Игральные кости (кубики, или, как их называют в местах не столь отдалённых, зарики) были сделаны из хлеба, перемешанного с сигаретным пеплом. Дырочки для цифр на зариках были выдавлены спичкой. Потом зарики высушивались, а дырочки закрашивались зубной пастой. Кубики и фишки были сделаны очень аккуратно и были похожи на заводские. Раков любил играть в так называемые «короткие нарды». А я в них играл плохо — поэтому он играл и за себя, и за меня. Сигареты закончились, и мы перешли к курению табака, которого у Ракова из вытрушенных окурков было достаточно. Сначала он крутил мне сигаретки, очень ловко заматывая табак в газетную бумагу и заклеивая краешек бумаги нижней губой или языком при помощи слюны. Я очень быстро научился этому искусству сам, и у меня получалось не хуже, чем у Ракова.
Я немного рассказал Ракову о себе. Он сказал, что видел мультфильм рекламы «Топ-Сервиса» по телевизору. Я рассказал ему об очных ставках, которые у меня были в РОВД. А также — о том, что я уже был допрошен в качестве подозреваемого. Раков был очень хорошо осведомлён о моём деле из газетных публикаций, а также от своего «адвоката». Он сказал, что тем людям, которые убили Князя (Князева), не поздоровится.
— А ты какое к ним имеешь отношение?
Я сказал, что абсолютно никакого, что эти люди — рэкетиры, через которых мы с 1994 года платили дань Макарову.
— Макар! Я слышал о таком, — сказал Раков. — Он в группировке Фашиста.
Я сказал, что именно так.
— Понятно. Теперь они на очных ставках будут говорить всё что угодно только для того, чтобы менты спасли их шкуры. А иначе их порежут за Князька на ремни на лагерях. А тебя они возьмут с собой, чтобы и в тюрьме доить. Но ты держись! Я вижу, ты парень не глупый — всё должно быть в ёлочку, потихонечку разгребёшь.
В понедельник утром меня доставили в Московский райотдел, где была проведена очная ставка с Вишневским в присутствии прокурора Дручинина, моего адвоката Баулина В.Т. и адвоката-женщины Вишневского.
На очной ставке Вишневский рассказывал об обстоятельствах совершения им покушения на Подмогильного. А именно — что их, то есть Старикова, Гандрабуру, Маркуна и его, Макаров собрал в комнате на станции техобслуживания. Макаров говорил, что у фирмы «Топ-Сервис», к которой он имеет отношение и откуда получает деньги, средств становится всё меньше и меньше из-за того, что один человек (фамилию его он не называл) мешает этой фирме работать. Потом каждый из присутствующих стал высказывать своё мнение относительно того, как решать вопрос с этим человеком. Кто-то высказался, что его нужно мочить. Так как он, Вишневский, к компании присоединился недавно и должен был себя проявить, то, испытывая такое внешнее и внутреннее давление, он сказал, что сделает это.