Отговаривать его тогда собралась добрая половина соседей, но для русского человека не сдержать клятву всегда считалось чуть ли не восьмым смертным грехом, и к зиме у Доброгневы и ее бабушки появился новенький ладный теремок.
Был он мал, но очень уютен. Перед уходом мастера на крыше домика появился небольшой веселый конек, которым Незван словно расписался в том, что несколько торопливая, поскольку холода уже подступали, но качественная работа — его рук дело и он вовсе ее не стыдится.
На следующее лето он вновь обещался подсобить, ежели что, но придирки местного тиуна сделали свое черное дело, и по весне Незван, расплатившись со всеми, кому был должен, собрал нехитрые пожитки и, прихватив жену с сынишкой, подался куда-то на север, где леса погуще, а тиуны подобрее.
Но никогда уже не забудет девочка, как враждебно косились на нее глупые бабы в том селе, как недобро шептались они за ее спиной, как комки сухой земли, воровато брошенные ей в спину со всеобщего молчаливого одобрения проказливыми мальчишками, больно били меж лопаток, и казалось, что это острые стрелы зло вонзаются в ее худенькое тело.
А спустя время отошла в мир иной и бабка Доброгневы.
Деваться девахе было некуда, и она тоже занялась наиболее привычным для нее делом — лечить людей да пользовать скотину, пока в один ясный зимний денек не раздался на небольшой полянке, где стоял ее домик, пьяный мужской гомон.
Первая встреча с князем была не больно-то радостной. Мутные глаза с сочащейся из них похотью, его наглые бесцеремонные объятия, а потом вовремя подвернувшееся под руку увесистое полено…
Как знать, чем бы все закончилось для девушки, если бы наученная горьким опытом бабка уже в первый год жизни в новом жилище не затеяла отрыть тайный лаз чуть ли не на три десятка саженей[33] в длину, неприметно выходящий наружу близ толстенной ели.
Рыли они его вместе с внучкой аж до следующей зимы, но с делом справились хорошо. Лишь потому и удалось ей уйти в тот день беспрепятственно.
А потом были скитания по лесу, когда ее травили, как дикого зверя, и, наконец-то повязав, привезли в град Переяславль Рязанский, небрежно кинув, как какую-то звериную шкуру, под ноги несостоявшемуся насильнику.
Совсем уж было настроилась Доброгнева на тяжкие муки и неминуемую смерть, желая лишь продать свою жизнь как можно дороже, но тут князь повел себя совершенно вопреки всяческим ее ожиданиям.
И ведь тоже был во хмелю, пусть и не как тогда, малость поменьше, но поведение его было столь отличным от увиденного в избушке, что она попросту растерялась.