— Ого, — присвистнул Епифан и, повернувшись к князю, предложил: — А смерд-то бедовый. Может, его того, а?
Константин промолчал, вспоминая, что где-то он уже такое видел. Епифан воспринял это как знак одобрения, зычно крикнул:
— А ну-ка, волоки его сюда, ребята! Тут князь возжелал его видеть!
Услыхав про князя, скуливший мужичишка как-то резво вдруг вскочил на ноги и, испуганно оборачиваясь на парня, опрометью метнулся к Константину.
Тем временем один из дружинников, свесившись с коня, что-то негромко сказал застывшему в напряженном ожидании хлопчику и указал плетью в сторону князя. Юноша так же негромко ответил и презрительно сплюнул.
Судя по плевку, слова его деликатностью тоже явно не страдали.
Нетерпеливый Горяй резко поднял коня на дыбы, но парень проворно отскочил в сторону, увернувшись от передних копыт, и вновь замер в стойке, напоминающей…
И тут Константин вспомнил, где впервые видел похожее.
Это было в армии, куда он угодил на два года командиром взвода сразу после окончания института. Помнится, тогда он поехал к соседям-десантникам за старым спортинвентарем. Предварительной договоренности командиры частей уже достигли, так что оставалось лишь забрать его. Тогда-то Константин и увидел в первый раз занятия по рукопашному бою.
Сомнений не было — прием, продемонстрированный только что этим юным крестьянином из средневековой Руси, был точь-в-точь, вот только откуда он его знает?
А вдобавок к этому была еще и стойка явно из арсенала каратистов или, во всяком случае, весьма похожая.
Так что — получается, что и этот парень, как и Стрекач, тоже…
Словом, нужно было вмешаться, пока не поздно.
Вполне вероятно, и даже скорее всего, что на самом деле все объясняется куда проще и банальнее, но в любом случае, даже если предположить, что юноша попросту уникальный самородок, вмешательство все равно необходимо, ибо самородкам место в княжеской сокровищнице, а не под копытами его дружинников.
— Останови их, — толкнул он в бок Епифана.
— Стой! — рявкнул княжий стременной и уже без подсказки сам направил возок к толпе.
В это время внимание Константина отвлек подбежавший мужичонка, который принялся лепетать, что он, будучи местным тиуном, пошел на реку сбирать с мужиков рыбу на княжий стол.
— А тот поганец-смерд начал надо мной, слугой княжьим, изгаляться всяко и величать соромно. Дескать, ненасытен я в жадобе своей и лопну вскорости.
Всхлипывая и размазывая здоровой рукой по лицу кровь, струившуюся из носа — видать, первый раз ему перепало еще на реке, — стараясь не отстать от возка, он все бормотал и бормотал гнусавым голосом свои жалобы, не в силах остановиться.