— Ну чего ты там телишься-то?! Давай быстрее, князек дорогой, а то душа истомилась! — и нетерпеливо протянул руку.
Константин отвел баклажку в сторону, вздохнул и после небольшой паузы, окончательно решившись на неприятное объяснение, которое неминуемо должно было последовать, спокойно заметил:
— Скажи как положено, Слава, тогда дам.
— Не понял, — удивленно повернулся к нему Вячеслав и даже выпустил из руки вожжи. — Как это — как положено?
— Ну, скажем… — задумчиво протянул Константин. — Дозволь испить, княже.
— А морду вареньем тебе не намазать? — ехидно осведомился Славка. — Ты чего, белены объелся? Кончай дурковать.
Константин нахмурился, но иного способа воспитания на данный момент просто не видел:
— Перед тобой целый князь сидит, а ты с ним, как с собственным брательником — дай хлебнуть, и все тут. Опять-таки в разговоры мои то и дело влезаешь, не спросив разрешения. Ты ж весь мой авторитет губишь на корню.
— А-а, — разочарованно протянул Славка, убрав руку. — Вон ты о чем. Ну, во-первых, сейчас рядом никого нет и стесняться не вижу смысла…
Это было правдой.
Они настолько отстали от дружинников, что те уже исчезли в лесу, норовя побыстрей укрыться от палящего солнца в густой дубраве, а княжеский возок лошади, почуяв, что спешить некуда и никто не подхлестывает, тащили еле-еле, давно перейдя на спокойный, неторопливый шаг.
— А во-вторых, если уж тебе так покомандовать захотелось, то ради бога. Флаг тебе в руки и барабан на шею. — Он хмыкнул и хмуро сплюнул, попав на круп бедной коняги, которая, решив, что это сел очередной овод, тут же торопливо размазала на себе Славкину слюну пышным хвостом.
Нагнувшись, Вячеслав подхватил вожжи и со злости хлестнул им лошадей, отчего они мигом прибавили ходу.
— Ничего-то ты не понял, — вздохнул Константин.
От резкого рывка его повалило прямо на полсть, и часть содержимого баклажки выплеснулась на белую рубаху, распространяя вокруг приятный медово-хмельной аромат и расползаясь на белом полотне некрасивым желтым пятном.
— Ну вот, еще и медом меня залил, — добавил он укоризненно.
Вячеслав гневно повернулся, некоторое время молча смотрел на спокойное лицо Константина, после чего, не выдержав, в бешенстве остановил лошадей и, спрыгнув с возка, бухнулся перед князем на колени, склонив голову до земли.
— Прости, княже, раба своего верного! — заголосил он дурашливо. — Только покидает он тебя совсем, ибо служить он рад, а вот прислуживаться ему тошно. Прощевай, князюшка! Как-нибудь и без тебя проживу!
Затем он резко вскочил и направился назад, держа путь по свежей колее.