— Болит, — сокрушенно вздохнул Константин. — А насчет лошадей я чего-то и не подумал. — Но после недолгого размышления заметил: — Да и хорошо, наверное, что не подумал. Пешком-то я тебя хоть и не настиг, зато вернул. А сидя в возке, наоборот, догнать бы догнал, а вот воротить…
— Ишь ты, — крутанул головой Вячеслав. — Да ты психолог. — И после секундной паузы добавил: — Княже.
— Все-таки еще злишься, — с легкой грустью констатировал Константин.
— Дурак ты, — вновь повернулся к нему Вячеслав. — Хоть и князь, но все равно дурак. Это я навык вырабатываю. Тренируюсь. Я ведь сказал, что ты во всем прав, а я балда.
— Стало быть, мы одного поля ягоды, — задумчиво подытожил Костя.
— Точно. Поэтому нам обязательно надо держаться вместе, — согласился с ним Славка. — Вдвоем-то мы любого умного обуем… княже. Извини, забываю еще пока про эту приставку. Но ничего, раз надо, значит, освоим.
— Кстати, — вспомнил Константин, — а с каких это пор спецназ наших внутренних войск перешел на карате?
— Да нет… княже, — с легким запозданием, но все-таки добавил Вячеслав. — Как был рукопашный бой, так и остался.
— А чего ж тогда ты там в поле… Или я ошибся?
— А-а-а, — протянул смущенно спецназовец. — Просто стойка эффектная. Она, пожалуй, единственная, которую я освоил. Иногда в жизни помогала. Ну а если уж не испугался народ и драться полез — тогда рукопашка. О, смотри! — оживился он. — Уже и костерок развели, и варят чего-то. Сейчас и подкрепимся.
Вдали и впрямь уже завиднелась небольшая, но уютная полянка, на одном конце которой паслись стреноженные кони, а ближе к дальним деревьям, хоронясь в теньке, лежали двое дружинников.
Епифан, прислонившись к стволу могучего дуба, что-то негромко с укоризной басил, обращаясь к Доброгневе, вовсю хлопотавшей у костра.
Та его, судя по всему, не очень-то и слушала, то деловито помешивая в котле, висевшем над костром, огромной деревянной ложкой, то что-то говоря Марфушке.
Ласково и неторопливо, как и подобает детям солидных родителей, шелестели от ветерка крепенькие зеленые листочки могучих дубов, окружавших полянку надежной безмолвной стражей.
Близ них не рос даже кустарник, понимая, очевидно, всю нелепость своего соседства с десятком великанов, бывших настороже и держащих наготове свои суховатые ветви, подобно мечам и копьям.
Странно, но мысли у Константина с Вячеславом и здесь совпали, поскольку капитан уважительно отметил, оглядев лесных богатырей:
— Ишь как застыли. В полной боевой готовности.
Однако едва Константин переоделся в новый наряд, заботливо извлеченный Епифаном откуда-то из самой глубины возка, и лег на войлок, который для него мигом расстелили близ разложенной на густой траве белой полотняной скатерти, как лесную идиллию прервал истошный крик и детский визг.