Единственное, о чем Костя не упомянул, так это о словах Алексея Владимировича относительно наблюдателя-вредителя, посчитав, что не стоит отвлекать собравшихся еще и этим, когда перед ними огромное количество куда более реальных злободневных задач.
Не стал он рассказывать и о встрече с некой тварью в овраге, имя которой — Хлад — впоследствии назвала ему Доброгнева, ибо тут уж и вовсе получалась какая-то мистика или чертовщина, о которой ему, как жителю самого конца двадцатого века, казалось даже стыдным упоминать.
Если бы народ был из числа верующих, тогда куда ни шло, но в присутствии убежденного атеиста, каковым являлся Минька, и еще одного, из числа скептиков — имеется в виду Вячеслав, говорить о таком не хотелось.
К тому же толком ничегошеньки неизвестно. С одной стороны, судя по рассказам девушки, тварь вроде как вполне годилась на роль этого самого наблюдателя-вредителя, но с другой — вдруг все ее сказки действительно сказки, то есть именно в том смысле, в каком это слово привык употреблять он сам.
Вот если детально разбираться, то что он сам видел в этом овраге? Может, все это лишь выдумки ведьмачки, а на самом деле ему просто резко поплохело, потемнело в глазах, а тут как раз луч солнца преломился в воздухе, создав оптический эффект, каковой суеверная Доброгнева и приняла за этого самого Хлада.
Тогда получается, что и вовсе незачем огород городить.
— Выходит, что мы все здесь люди случайные, — прокомментировал Костин рассказ Вячеслав. — Кроме нашего князя, конечно. Ему-то вначале предложили, а уж потом отправили, а мы с вами влезли в это дело сами. Потому нам в холопы, а ему обеспечили комфорт в виде княжеского тела. Ну вот как бронь для командировочного в гостинице. Словом, он у нас на юг по путевке, а мы — дикарями.
— Это плохо, — помрачнел Минька. — Получается, что наше присутствие — фактор незапланированный. Тогда все может пойти вразнос.
— Что именно? — не понял Славка.
— А все — время, пространство, а уж об эксперименте этом, причем со столь размытой целью, я и вовсе молчу.
— Пока вроде бы время точно так же течет, да и пространство ведет себя как обычно, — не согласился с ним Костя. — Но кое в чем ты, может быть, и прав. Теперь вообще ничего не ясно, хотя главная задача, по всей вероятности, осталась неизменной.
— Это как? — нахмурился Славка.
— Думается, что я, а теперь уже мы все не просто должны показать себя с самой лучшей стороны, но и пройти какое-то испытание. Причем оно должно быть достаточно значительным и, вполне возможно, скажется не только на наших судьбах, но и на многих других людях, а может, и на истории всей Руси.