С нею все обстояло куда сложнее. Опять-таки по другим княжествам Константину все же припомнились несколько ярких событий, но с Рязанским ситуация обстояла не в пример сложнее.
Отчаянная борьба за независимость, которую вели местные многочисленные правители с грозным князем Владимиро-Суздальской Руси Всеволодом III, по прозвищу Большое Гнездо, прервалась четыре года назад в связи со смертью последнего.
Независимость рязанцам отстоять удалось, хотя заплатить за это пришлось дорого.
Однако все это было уже в прошлом, а вот ныне…
Неужто и впрямь затишье? Хотелось бы верить. Во всяком случае, Константин так и не припомнил ни строчки о южной украйне Киевской Руси.
Вроде бы имели место какие-то там походы на мордву, но это же мелочи, а что-либо существенное вспомнить так и не удалось. Прямо тебе тишь да гладь, да божья благодать.
Продолжил он терзать свою память и в ладье, хотя лишь в самом начале пути, невпопад поддакивая Доброгневе, которая через полчаса, видя, что глаза у князя неудержимо закрываются, тоже замолчала, продолжая задумчиво глядеть на Константина и при этом успевая время от времени то заботливо подоткнуть стеганое одеяло, то поправить медвежью шкуру, наброшенную для тепла, дабы лежащего под нею больного, упаси бог, не просквозило.
Пока он спал, она так и не отошла от его изголовья, ласково поглаживая тоненькими пальчиками густой медвежий мех, надежно укрывающий русобородого здоровяка.
В глазах ее, непривычно задумчивых, явственно светилась нежность и любовь, которую испытывают младшие сестры к своему старшему брату — всемогущему великану.
К брату, умеющему и знающему решительно все на свете, за чьими могучими плечами так легко укрыться от нескромных взоров ребят-сверстников и с которым не страшен ни один охальник.
Именно поэтому она совершенно не задумывалась сейчас о том, чем может грозить ей самой предстоящая встреча с суровым рязанским епископом, абсолютно не страшилась ее и не терзалась какими-то сомнениями.
А зачем?
Отныне у нее есть защитник и заступник, который всегда и везде придет на выручку, защитит от любой беды и напасти, убережет и спасет, и нет такой силы, которую он не сможет превозмочь на своем пути.
Во все это Доброгнева поверила так же свято, как в обязательный восход солнца, а потому повода для каких-либо волнений у нее попросту не было.
Возможно, ее сердечко никогда не распахнулось бы столь широко и доверчиво перед Константином, если бы не целое нагромождение удивительных событий в ее жизни.
Причем мелькали они в последнее время с такой стремительной скоростью, не только молниеносно меняясь, но и разительно отличаясь друг от друга, что и человек поопытнее, чем она, растерялся бы под их натиском.