— А спичкой кто будет? — насторожился Вячеслав.
— Зачем спрашиваешь, коли ты и сам все знаешь, — улыбнулся Константин. — Именно ты. Вот только без коробка, то бишь без вооружения, она никуда. Замки немецкие брать — пушки нужны, а ты, отче, — повернул князь голову к отцу Николаю, — все увещеваешь Миньку угомониться.
— Это агрессия, — неуверенно возразил священник.
— Агрессия была гораздо раньше, лет двадцать назад, — не согласился князь. — Вот когда немцы завоевывали коренных эстов, латов, литов, латгалов и прочих — тогда да. А мы займемся как раз обратным процессом — поможем местному населению бороться с подлыми и гнусными агрессорами. И если ныне упустим такую возможность, то через двадцать лет крови наших людей прольется втрое больше. А может, и впятеро.
— А их кровь ты не считаешь? — с укоризной спросил священник.
— Псов-рыцарей? — пришел на помощь Константину воевода. — Ну-у, отче, когда и кто считал собачью кровь, особенно если ее пролили не мирные дворняги, а стая бродячих бешеных псов?
Отец Николай только вздохнул и покачал головой, но Вячеслав на упрек не отреагировал, и священник переключился на князя, заметив:
— И все-то у тебя через войну, все через кровь.
— Самый надежный фундамент, — заметил Константин. — Что на нем построено — на века. Между прочим, в религии тоже так. Да и сам Исус. Он ведь тоже воздвиг здание своей веры на крови.
— На собственной, — посуровел лицом священник.
— Так то специфика веры, — нашелся Константин. — Ну как у растений — кому нитраты для роста подавай, а кому совсем иные удобрения. Так и в жизни. Если не считать удачливых Мухаммеда и Моисея, все религии поливались кровью мучеников. А у хорошего государства в фундаменте в основном залита иная, из вен побежденных. Да ты не горюй, отче. Тебе там тоже работы непочатый край, ибо прибалтийских дикарей надо не только освободить, но и окрестить. Добровольно, разумеется.
— А они что, до сих пор некрещеные? — удивился Славка. — Я-то думал — цивилизованный народ.
— Да какое там, — засмеялся Константин. — Крестили их, конечно, рыцари, но так, образно говоря, для палочки в отчете перед Римом, чтоб оправдание было. А что до цивилизованности… Это они в наши времена, в конце двадцатого века сами о себе так говорить начали, когда этими, как их, независимыми называть себя стали, а если разобраться — дикари дикарями. Нет, с веток они уже спрыгнули, но это, пожалуй, одно из немногих их достижений, так что в целом все они — отсталые нации, весьма тормознутые в своем общественном развитии. Тех же пруссов возьми — так до сих пор по болотам и сидят, как лягушки. То же самое литы, то есть литовцы конца двадцатого века, или латы, которые латыши.