— А когда же они окультурились? — поинтересовался Минька.
— Смотря что ты имеешь в виду, — загадочно произнес Константин. — Например, первый учебник латышского языка появился всего на пятьдесят лет раньше, чем у чукчей учебник чукотского. Да и за тот пусть России спасибо скажут — наших ученых работа. Но это в той истории было, а мы сейчас начали свою строить, поэтому окультурим их, как я надеюсь, куда раньше. И самое главное — это поставить везде города. Причем, исходя из пожеланий неких священнослужителей, — лукаво покосился Константин на отца Николая, — в этом вопросе мы ничего искажать не будем. Град, который поставим в устье Финского залива, так и назовем Санкт-Петербургом. По Волге тоже прежние названия будут. На Жигулевских горах — Самара, ниже — Саратов и Астрахань, на стыке ее с Доном — Царицын. Да и на Урале… Вообще-то это, наверное, самое приятное занятие — строить города. Вот еще почему я хотел, чтобы самым первым был именно Ряжск.
— Символично, — заметил Славка.
— Да не то слово. К тому же мне его легче всего строить. Ты же видел, что я не обращался ни к каким мастерам, а сам указывал — где ров копать, где стены ставить.
— Тебя в пединституте и города учили строить? — не понял Минька.
— Балда ты, мой любимый Эдисон, — весело засмеялся Константин. — Не знаю, как ты проводил свое свободное время, когда приезжал отдыхать к родителям, а мне случалось захаживать в родной краеведческий музей. Словом, можно сказать, что этот город мы сейчас строим совместно с его директрисой и сотрудницами. У них там знаешь сколько материалов по истории — о-го-го. А в одном из залов того музея наш город вообще стоит как на ладошке, причем именно такой, каким он и был поначалу.
— Когда вернемся — первым делом в музей подамся, — заявил Минька и, сразу загрустив, добавил: — Если вернемся, конечно…
— Да ладно тебе, — приободрил его Константин. — Конечно, вернемся. И нечего тут хандрить. Ты лучше отдыхом наслаждайся, а то когда еще в эти края попадем. А деревом-то как свежесрубленным пахнет, чувствуете? И сам воздух здесь сочный, тугой, аж хрустит на зубах, как яблочко наливное.
Константин, блаженно улыбаясь, закрыл глаза, глубоко вдохнул и задержал дыхание.
— Наливное яблочко переваривает, — благоговейно прокомментировал Славка.
— Да ну тебя, — засмеялся князь. — Лучше проконтролировал бы, как у народа работа продвигается. — И он кивком указал на копошившийся внизу мастеровой люд.
Среди них были умельцы не только из Рязани. Хватало и переяславцев, и ольговцев, и прончан, и представителей прочих городов Рязанского княжества. Сейчас все они преимущественно занимались только стенами — ставили городницы на уже возведенном валу, рубили ряжи, поднимали вежи, перекрывая их островерхими кровлями. А земляные работы уже закончились, ибо те тысячи ополченцев, которых Константин собрал для возможного штурма Пронска, сменив по приказу воеводы мечи на лопаты, времени даром не теряли. За считаные недели они выкопали глубокий ров, который теперь становился первой преградой на пути диких полчищ степных кочевников. Сразу за рвом, которым обнесли будущий город, возвышался земляной вал. На нем сейчас и воздвигали стены.