И не стал княжеский тезка ни о чем более расспрашивать странного гонца, хотя и следовало бы, а усадил целиком всю дружину на быстрых коней и помчался выручать из беды ладу князя Константина. Одно хорошо — не сумел он воспротивиться, когда вместе с ним увязался и княжич Святослав. Очень уж возгорелось единственному наследнику рязанского князя поучаствовать в настоящем бою, а заодно поглядеть на своего сводного брата Светозара, о котором он в ту пору лишь краем уха пару раз слыхал от челяди.
И осталось в Рязани всего ничего — пара десятков караульных на стенах да на башнях, да еще столько же им на подмену. Из дружинников же только десяток в княжеском тереме, да и тот лишь для почета, поскольку Константин отрядил туда самых неповоротливых — и такие сойдут, а к утру, не позже, дружина все равно вернется.
Гонец не лгал, но и не сказал всей правды. Например о том, что налет на Березовку был обманный, впрочем, как и сам гонец. Не совсем, конечно, потому что Гремислав считал, что потеря Купавы и сына будет весьма болезненной для князя, однако главной задачей было выманить из города дружину. Разумеется, не сказал он и о том, что почти все три сотни душ из той ватаги уже стояли у самой Рязани.
А едва дружина удалилась на изрядное расстояние, как к Старым Пронским воротам подъехало две телеги. На одной лежал израненный дружинник, а на другой — баба с дитем.
— Открывай врата! — истошно завопил мужик, сидевший в первой из телег. — Не вишь, Купаву от погони татебной еле увез.
— А ты сам кто будешь? — опасливо спросил со стен кто-то.
— Берёзовский я. А вон и Мокша ваш лежит, с дружины княжой. Он с татями яко богатырь дрался. Не уменьем — числом вороги его взяли. Открывай скорее, а то помрет парень! Да и Купава эвон еле жива.
Пригляделись — и впрямь Мокша на второй телеге, а белые повязки на нем и впрямь наполовину червленые — сочится кровь, и правда поспешать надо. У Купавы и вовсе очи закрыты. Словом, больше ни о чем вопрошать не стали. Распахнули ворота настежь — въезжай скорей.
Конь-то зашел, да, видать, чего-то испугался — поднялся на дыбки, копытом бьет, храпит, трясется весь. Те из стражников, кто был поблизости, скорее кинулись к лошади — телега-то встала прямо под аркой, и ворота никак не закрыть, да и второй телеге тоже проезд нужен. А из-под старых рогож, которыми и Мокша, и Купава были укрыты, откуда ни возьмись вынырнуло пяток мужиков, да все при добром оружии и сами к ратному делу свычны. Сверкнули мечи.
По первости стражники вроде бы начали одолевать, но тут в открытые врата влетело еще несколько десятков, так что расправились с городской охраной быстро. А чуть погодя подоспели и остальные три сотни во главе с Гремиславом. Здесь уж не до боя — свой бы живот сберечь. Смяли злодеи и тот десяток дружинников, которых княжеский тезка оставил в тереме. Вмиг затоптали, будто и не было их вовсе на белом свете.