— И впрямь надобно нам так посидеть, покамест ночи еще не холодные. Опять же там река, тишина, небо со звездами — на благость вечную хоть полюбуемся, а дела мирские за вечер никуда от нас не денутся, — рассудительно заметил он, но сразу же предупредил Константина: — Только особого веселья не жди, ибо с душой не совладать. А вот посидеть слегка, на костер полюбоваться, медку малость испить под добрую закуску — оно всем на пользу пойдет. Да и выговориться кое-кому не помешает, — добавил отец Николай, выразительно глядя на Вячеслава.
Особого веселья и впрямь не получилось. Впрочем, не особого тоже. А чего веселиться-то, когда возвращались в Рязань как герои, а приехали на пепелище. Лихо приложила их судьба мордой в грязь, ничего не скажешь. Утирайся теперь, княже, отмывайся, коль сумеешь, воевода.
Минька-то вроде бы отличился совсем в хорошем смысле — как-никак именно его выдвиженец, который оставался на Ожске, не только ничего не похерил, а, напротив, еще и спас город, а кроме того, не допустил, чтобы Гремислав прихватил со склада гранаты и порох. Но уж больно близко по молодости лет ему легла на душу трагедия Рязани.
Отец же Николай хоть за свою прожитую полусотню и насмотрелся всякого, но такой массовой гибели людей видеть ему ни разу не доводилось. Опять же и сердце у него всегда было жалостливое и отзывчивое к чужому горю.
Словом, с шутками да весельем не очень-то. Правда, когда тяпнули по третьей чарке медку — а емкость у питейных посудин ненамного меньше граненого стакана, — хоть малость отлегло от души. Не совсем, конечно, но и на том спасибо.
— Назад хочу, — первым поднял сокровенную и находящуюся под негласным запретом тему возвращения Вячеслав. — Не могу я здесь больше. Стыдно людям в глаза смотреть. Все время такое ощущение, что мне вслед все плюются.
— И я тоже, — поддержал его Минька. — Полжизни бы отдал, чтобы снова в своем НИИ оказаться: тишина, покой и… никаких покойников.
— Да-а, пусть и немой укор на лицах, а все равно чувствуется. Спасибо, что хоть в открытую не спрашивают: где ж ты был, княже, почто не уберег? — внес свою лепту и Константин.
— Они так на всех глядят, кто о ту пору во граде не был, — дипломатично заметил отец Николай. — Может, в чем-то и был твой недосмотр, княже, да и твой, воевода. К тому ж, как на грех, и Ратьша упокоился, царствие ему небесное, — перекрестился он. — Однако мыслю я так, что это в назидание нам господь послал, чтоб не возгордились чрезмерно. Сами, поди, помните, какими гоголями в Ряжске возводимом стояли да как чванились.