— Да тут и пяти верст не будет, — возразил Константин. — Все успеем — и выспаться, и добраться вовремя.
— Кто успеет, а кто и нет. Мне к заутрене надобно, стало быть, и вовсе чуть свет вставать, — поддержал воеводу священник.
— Точно, — сладко зевнул Минька, потягиваясь и озирая окрестности. — Место ты, конечно, славное выбрал, Костя. — Демократичный изобретатель обожал хотя бы наедине обращаться безо всяких титулов, чтоб, как он говорил, «власти не разбаловались». — Один вид на Оку чего стоит. Жаль, что осень стоит, а то я бы завтра поутру прямо вниз по косогору и бултых в воду. Лепота.
— Да и зябко становится, — поежился отец Николай, украдкой растирая руки.
При сырости его раны от гвоздей начинали ныть, ладони нещадно ломило, и хотя священник старательно скрывал свое недомогание, но Константин все равно заметил это и больше не стал никого уговаривать.
— Тогда по шатрам, гости дорогие, — бодро подал он команду.
— Может, все в одну палатку завалимся? — предложил Минька. — Теплее будет. Замерзнешь ты там у себя в одиночестве.
— Нельзя, — сожалеючи вздохнул Константин. — Дружинники из дозора утром обязательно увидят, как я из вашего шатра выполз, и не поймут.
— Есть такое слово — субординация, — наставительно добавил Вячеслав. — По идее, и мне тоже надо бы отдельно ложиться, но третьей палатки у нас нет, так что придется пустить тебя к себе, дурилка ты картонная, а то к утру все твои гениальные мысли замерзнут напрочь. Ты горд, что министр обороны тебя так осчастливил? — сурово осведомился он у изобретателя.
— А ты счастлив, что тебе министр по науке возле себя немного подремать разрешил? — нашелся Минька, ныряя во второй шатер.
— Вот и возьми его за рубль двадцать, — одобрительно хмыкнул Вячеслав, залезая следом.
Последним туда забрался отец Николай.
Константин, вздохнув, направился в свой персональный шатер. Замерзнуть не боялся — имелись там и одеяла, и подушка, а пол устилали теплые звериные шкуры, но все равно было как-то одиноко. Он даже немного позавидовал друзьям, которые сейчас могут переброситься парой слов.
Правда, заснул князь на удивление быстро, но и проснулся неожиданно рано. Чуть полежав, в надежде что сон вот-вот вернется обратно, и ощутив, что, как ни удивительно, но организм полностью отдохнул, хотя времени прошло всего ничего, решил встать. Полог оказался немного сдвинут, и в образовавшийся небольшой проем было хорошо видно, что рассвет только-только начал накладывать свои мягкие, приглушенные краски на ночное полотно.
Решив встретить восход солнца, а потом вновь попробовать прилечь и снова уснуть, он не спеша натянул мягкие сафьяновые сапоги прямо на босу ногу и как был, в одной нижней рубахе и тонких льняных штанах, вылез наружу. Кругом царила гробовая тишина. Кузнечики с цикадами уже умолкли, а птицы пока не проснулись. Даже воды широкой Оки казались застывшими на месте.