— Вот оно — долгожданное явление Магомета народу, — раздалось сзади. — А ему-то что нужно?
— Неправильно говоришь, воевода, — укоризненно покачал головой ибн Усман. — Сейчас будет бой и много крови. Я — лекарь. Если я уеду, то кто поможет воинам?
Константин только вздохнул и обреченно махнул рукой.
— Ты прав, ибн Усман, — произнес он. — Только отойди за возок, чтобы ненароком не пролить свою кровь, ибо если ты погибнешь, то кто станет лечить моих раненых. Пойдем, Слава, — повернулся он, но тут же услышал сзади чей-то до боли знакомый звонкий голос:
— Пушки к бою!
Константин обернулся, и все внутри у него похолодело. Минька, вылезший из возка, хлопотал вокруг своих орудий, деловито распоряжаясь людьми.
— А это явление откуда? — прошептал Константин и подбежал к изобретателю, который не обращал на царя ни малейшего внимания. — Ты какого сюда приперся?! — прошипел он сдавленным от бешенства голосом. — Ты где вообще должен быть?! Ты на воздушном шаре должен быть!
Но Минька вместо защиты сам перешел в контратаку.
— Ага, на воздушном шаре, — подтвердил он спокойно. — Сверху лучше всего видно, как вас убивать будут. Только я не сторонник трагедий Маяковского.
— Шекспира, — машинально поправил Константин.
— Да хоть Толстого, — зло ответил Минька, и только тут другу стало заметно, с каким трудом он себя сдерживает. — Я, может, тоже хочу поприсутствовать на ваших учениях. Врагов-то тут нет, государь, так чего ты меня гонишь? К тому же шарик занят. Туда наш патриарх захотел залезть, ну я и предложил Слану его покатать, — прищурился он.
Константин внезапно понял, что изобретатель вот-вот взорвется.
Впрочем, тот и сам это ощущал, поэтому ограничился кратким советом:
— Не трожь меня, государь. Напоминаю на всякий случай, что мне не тринадцать лет, а четвертый десяток идет, причем давно. И я все равно никуда отсюда не уйду, так что ты только свой авторитет потеряешь.
Сзади вырос Вячеслав. Чувствовалось, что сейчас он всей душой на стороне Константина.
— А ну проваливай! — решительно выступил он вперед.
— А вот это ты видел, — и Минька, окончательно озлившись, слепил смачную дулю и сунул ее под нос воеводе, опешившему от такого хамства. — Это мои пушки и мои люди! Значит, и я возле них должен быть! И еще здесь мои друзья, хотя теперь это вопрос спорный, — упавшим голосом произнес он.
Трудно сказать, что предпринял бы в ответ на это Вячеслав, но тут обстановку разрядил Константин.
Глянув на противоположный берег реки, он прикинул расстояние до города и заметил другу:
— А ему уже все равно не успеть. Придется оставить, иначе получится еще хуже. — И, показав на конную лаву, скопившуюся на противоположном берегу и постепенно выступающую на лед, пояснил: — Перехватят.