На следующее утро с полным багажником бутылок я покатила из супермаркета прямиком к новой квартире. Не прошло и десяти минут, как у дома остановился трактор, и из него спрыгнул молодой человек. Прицеп он загрузил основательно.
— Надеюсь, ваш муж дома, — сказал он. — Одному мне этот буфет не выгрузить.
— Мой муж похитил нашу общую кухню и сбежал, — сказала я, присматриваясь к привезенному хламу.
Буфет выглядел совсем не так, как я себе представляла. Я рассчитывала на мебель из сосны, желательно с грубой мужицкой резьбой, и никак не ожидала, что этот колосс окажется из трухлявого грушевого дерева.
— Верхнюю и нижнюю части я уже разобрал, — сказал он и заранее вытер пот. — Но каждая сама по себе тяжела как свинец. Зато в него входит все, что нужно для кухни! А не подыскиваете ли вы, случаем, нового мужа? В крестьянском хозяйстве хорошая женщина никогда не помешает…
— …и всегда поможет таскать тяжести? Это вы хотели сказать?
Он оглядел меня и отрицательно покачал головой.
— Я могу пока начать со стульев и стола, — предложил он. — А выдвижные ящики вы могли бы, наверное, взять на себя. Но вот с двумя большими частями буфета нам вдвоем не управиться.
В этот момент из-за угла вывернул велосипедист в красных брюках и желто-черной куртке — ну чисто флаг Германии на колесах, — и мой поставщик не постеснялся его остановить. Незнакомец без всякой охоты принялся помогать. Я подсчитала в уме бутылки просекко, и мне стало боязно, что их может не хватить.
Часа через два моя кухня уже стояла на своих трухлявых ногах. А мы втроем сидели за столом из грязно-желтой древесины лимба, с серо-белой пластиковой столешницей, пили по очереди из горла и братались, стаканов у меня еще не было. Шесть стульев источали запах коровника. Собственно, недоставало только свисающей с потолка липучки для мух, и деревенская идиллия была бы безупречной.
— А что, кухня что надо, — сказал велосипедист и прыснул, едва успев подставить свой велошлем под брызги просекко.
— Неповторимое приобретение, ведь в ящиках все еще хранится королевское столовое серебро, — хвастался крестьянский сын, хихикая от озорства, как двенадцатилетняя девчушка.
Поскольку я собственноручно заносила в дом три выдвижных ящика, я-то знала, что в них хранится на самом деле.
— Дайте глянуть, — попросил велосипедист, и я продемонстрировала ему содержимое: коллекция старых пробок, зубочисток, упаковочных резинок, шпагата для цветов, соломинок для коктейлей и этикеток для консервирования.
— Первосортный товар! Выбирай! — сказала я, и он потянулся к пуговице от национального наряда с выдавленным эдельвейсом. Только теперь я увидела, что эта старинная вещица — и впрямь серебряная.