Мануэль по указанию отца принес ножовку и топор и обрубил нижние ветки ели. Потом с заметным нетерпением спросил, нужен ли он еще, и покинул нас.
— Почему же он опять убегает? — с огорчением спросила мать.
— Его подруга на второй день Рождества уезжает к дедушке с бабушкой, и до этого он рвется проводить с ней каждую свободную минуту, — сказал Патрик.
— Подруга? У моего маленького Мани? Нет, ну надо же! — сказала она.
— Это совершенно нормально, — возразил Патрик.
— Мило, что он все еще носит этот eyecatcher[8], — заметила она, выдавив суховатый смешок. — Только надо бы при случае этот длинный шарф постирать.
— Бог в помощь, — ответил Патрик.
Почувствовав себя тут совершенно лишней, я потихоньку удалилась.
Впервые в жизни мне пришлось проводить праздничные дни одной. Может, мне вообще игнорировать этот любимый всеми праздник? Без елки я обойдусь, но, может, хотя бы поставить в вазу несколько крупных веток. Что-нибудь надо и поесть приготовить. В почтовом ящике я обнаружила Christmas Card в викторианском стиле от Биргит и Штеффена, которые по-английски желали мне веселого Рождества. Считать ли мне это бестактностью или скорее очаровательной шалостью?
Под вечер позвонил Гернот.
— Ты, конечно, всю рождественскую неделю до Нового года пробудешь у матери, — сказал он, — поэтому хотел бы заранее пожелать тебе всего наилучшего. Меня же тянет в снега, я записался на лыжные курсы.
— А мою мать тянет в тепло, она уже уехала из страны, — ответила я.
— Что же, выходит, ты одна как перст и как я? Если бы я только знал… — закручинился мой бывший муж.
Мы оба помолчали. Я ломала голову, что он хотел сказать. Я-то считала само собой разумеющимся, что он будет праздновать Рождество в лоне своей семьи. Или он был готов поехать куда-нибудь со мной, потому что Биргит недостижима? Внезапно мной овладела скопившаяся ярость, и я надменно сказала:
— В будущем году ты уже сможешь поехать в горы со своим сыном.
Он озадаченно переспросил:
— С каким еще сыном? Как прикажешь тебя понимать?
— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду! Биргит ждет ребенка, а ты воображаешь, что я настолько тупа, что не смогу сложить два и два!
Гернот громко запыхтел.
— Аня, твой юмор и всегда-то был на грани, но то, что ты сейчас сказала, просто отдает дурным вкусом! С такими шутками ты лишаешь себя последних остатков симпатии!
И бросил трубку.
Естественно, я теперь в дурном расположении духа, поскольку сержусь в первую очередь на себя. Заполнив для успокоения судоку, я смотрю на часы и поспешно выхожу из дома. Магазины скоро закроются, а в такие дни там к тому же не протолкнуться.