Это что-то новенькое, обычно все наоборот: это он выполняет мои просьбы.
Патрик хотел, чтобы я отрезала его косу.
— Хвост, — поправила я.
— С такими космами я не могу впереться к менеджеру по персоналу, — сказал он.
— А почему бы тебе не пойти к профессиональному парикмахеру? — спросила я.
Он объяснил, что в раннем детстве он получил травму у парикмахера. Когда его жена еще жила здесь, волосы ему регулярно стригла гримерша из Мангеймского театра, но эта прекрасная женщина переехала в Штутгарт.
В этот момент на сцену вышел Мануэль. Я сказала, что его отец потребовал, чтобы именно я превратила его в элегантного светского человека.
Услышав в чем дело, мальчишка широко ухмыльнулся.
— Ты смотри-ка, старый хиппи подался в солидол! Аня, сейчас мы все устроим, положись на меня! Моей бабушке тоже приходилось стричь Патрика, от нее еще осталась шкатулка с жуткими инструментами для пыток!
Мануэлю, кажется, этот проект нравился все больше, зато Патрику все меньше.
— Может, я все-таки в виде исключения пойду к парикмахеру, — опасливо проговорил он, — если у Ани совсем нет опыта…
Но сын уже достал из шкатулки пыточные инструменты, и мы усадили Патрика в ванной комнате, прикатив от рояля вертящийся стул. Я накинула ему на плечи полотенце и храбро взялась за ножницы.
— Может, волосы сначала помыть? — спросил Патрик, все больше робея перед лицом надвигающейся опасности.
— Да ну, — сказала я и решительно обрезала конский хвост.
Мануэль тем временем включил в сеть старомодную машинку, которая явно еще функционировала. Патрик предался в руки судьбы и безвольно осел на своем вертящемся стуле, словно жертвенный агнец на плахе.
И вот его сын бойко въезжает со своей жужжащей газонокосилкой в самую гущу травостоя и прокладывает посреди отцовской проседи широкую просеку.
Я в ужасе вскрикнула, но было уже поздно.
Патрик вскочил и уставился в зеркало.
— Ну, это вы здорово придумали, поздравляю! — завопил он. — Тупой осел, я только сейчас допер, что вы задумали! Это вы таким образом не пускаете меня в Потсдам! Но вы плохо меня знаете!
Еще никогда я не видела добродушного Патрика таким разгневанным. Он вырвал из рук Мануэля газонокосилку и принялся возить ею вдоль и поперек по своему черепу как одержимый, так что через несколько минут стал похож на буддийского монаха.
Совершенно присмирев и примолкнув, я зачарованно смотрела на него и под конец взялась освободить от растительности и затылок Патрика. Мануэль куда-то спешно испарился.
— Теперь осталось только надеть черную рубашку и серый пиджак, и ты будешь выглядеть как режиссер и производить впечатление прогрессивного! — виновато предложила я и с интересом наблюдала, как мужчина моей мечты вертится перед зеркалом. В отличие от натуральных лысин зрелых мужчин бритый череп вызывает у меня отвращение, и я вспомнила, как сильно прошлым летом из-за этой моды изменился к худшему Штеффен.